Последние отзывы

  46  

– Я спрашивал о другом, Эмбер.

– Неужели? – тихо спросила она. – Ты сам учил меня тому, что любой секс хорош в том случае, если ни одна из сторон не возражает.

– Согласен. Но в тот момент я потерял контроль. – Коннел чувствовал комок в горле. – У меня помутилось в глазах. Я потерял рассудок, поддавшись слепому инстинкту. Не мог остановиться, даже если бы захотел. Мне стало страшно.

– Что такого? Каждому приходилось терять контроль хотя бы раз в жизни, особенно после яростной ссоры. Чего ты боишься, Коннел? Схватить канистру краски и разукрасить стены граффити? – Эмбер недоуменно пожала плечами. – У меня нет диплома психолога, но в юности я посещала достаточное число психоаналитиков, чтобы понимать одну простую вещь: то, что ты называешь сохранять контроль – не что иное, как безжалостное подавление эмоций. Это всегда заканчивается взрывом. Почему бы тебе не поступать так, как делает большинство – дать волю чувствам?

Коннел в глубине души понимал, что Эмбер говорит истинную правду. Хватит ли у него мужества признаться в этом и разобраться в причинах, забытых и похороненных глубоко в прошлом? Вопрос касался именно эмоций. Он понимал теперь, что его мать отличалась болезненной сдержанностью. Она была сломлена грехом внебрачной связи, совершенным в юности. Она поклялась не повторять ошибки, поэтому подавляла в себе чувства и желания. Разве он не делал того же?

Однако стоило признать, что были и другие факторы. Он вырос в доме, где чувствовал себя чужим. По интеллекту и физическому развитию он превосходил мужчин семейства Кадоган, но деньги и власть позволяли им помыкать им. Эмбер еще в начале знакомства упрекнула его в скрытых комплексах и была права.

Жизнь преподала ему урок, который он, кажется, усвоил. Сегодня он явился сюда только ради Эмбер.

– Что скажешь, если я соглашусь с каждым твоим словом? – Коннел смотрел ей прямо в глаза.

– В чем подвох? – с подозрением прищурилась Эмбер.

– Никакого подвоха. Готов признаться, что я полный дурак. Упрямый, надменный, недальновидный настолько, что позволил ускользнуть сквозь пальцы самому лучшему, что случилось в моей жизни, – потерял тебя. Ты нужна мне, Эмбер, – произнес он с чувством, но голос дрогнул. – Потому что я люблю тебя и хочу, чтобы ты вернулась.

Покачав головой, Эмбер выбралась из шезлонга.

– Ведь ты не способен на любовь, помнишь?

– До встречи с тобой, я думал, что мне недоступны многие вещи, словно не жил по-настоящему. – Он коротко усмехнулся. – Пойми меня правильно. Окружающим казалось, что у меня есть все для счастья: я зарабатывал больше денег, чем мог потратить, ел в лучших ресторанах, владел прекрасными домами, стены которых украшала бесценная живопись. Я мог путешествовать по миру, останавливаться в лучших гостиницах, переспать с любой понравившейся женщиной. – Коннел перевел дыхание, подыскивая слова. – Но я не хочу никакую другую женщину, кроме тебя. Они меркнут по сравнению с тобой, Эмбер, – сказал он с хрипотцой. – Ты казалась мне олицетворением всего, что я ненавидел в жизни, однако на деле оказалось, что нашел в тебе все, что больше всего ценю. Умная, независимая, гибкая, ты заставляешь меня смеяться, но иногда приводишь в ярость. Ты всегда бросаешь мне вызов, а я из тех, кто нуждается в этом. Поэтому…

– Что? – задыхаясь, торопила его Эмбер, пока он приближался к ней, чтобы обнять.

– До сих пор мы делали многое на публике и для публики. Но сейчас все происходит между нами и касается только нас. Хочу кое-что тебе дать, если ты ответишь на мой вопрос – только честно. – Голос Коннела прервался. – Ты любишь меня?

Эмбер наслаждалась моментом, заставляя его помучиться несколько секунд – он заслуживал урока. В конце концов, Коннел заставил ее страдать и должен понять, что это никогда не должно повториться. Впрочем, Эмбер не могла спрятать расцветающую на лице улыбку. Ее охватила невероятная, солнечная радость.

– Да, я люблю тебя, – просто произнесла она. – Люблю больше, чем способна выразить словами, мой упрямый и гордый ирландец.

– Тогда сделаю все как полагается, – сказал Коннел оглядываясь. Кроме озабоченно чирикающих птиц, вокруг никого не было, но их могли видеть из окон соседних домов.

– Давай найдем более укромное место.

Эмбер кивнула, и, сплетя пальцы, они вошли в дом и по скрипучим ступенькам поднялись наверх в ее крошечную спальню. Она наблюдала за лицом Коннела, выражавшим недоверие, удивление, восхищение, когда, оглядевшись, он подошел к мольберту с незаконченной картиной и принялся разглядывать яркие мазки зеленого и желтого с резкими черными акцентами.

  46