Последние отзывы

  21  

– Я хочу пить.

Анна взяла пустой стакан с прикроватного столика и наполнила его на кухне водой.

– Маленькими глоточками, – предупредила она, подавая стакан девочке. – Осторожно… так лучше?

Жасмин кивнула, и Анна поцеловала ее в лобик.

– Я хочу к маме. – Всхлипы и дрожащие губы разбивали Анне сердце. Если бы Анжела увидела дочь, то вернулась бы домой первым же самолетом, забыв про контракт – и к тому моменту Жасмин уже забыла бы про болезнь!

– Знаю, милая. Хочешь, я позову дядю Чезаре?

Жасмин кивнула.

– Я скоро вернусь. Укутайся одеялом, а я пойду…

Вытаскивать твоего дядю из теплой кровати.

Из объятий любовницы. После этого они будут любить меня еще больше. Анна сглотнула подступившую к горлу тошноту и подумала, не заразилась ли от Жасмин.

Она помнила, как в первый ее день здесь экономка миссис Мак показывала ей замок и указала лестницу в покои мистера Уркварта, по которой ей настрого запрещено было ходить – явно с намеком на то, что ей вообще не стоит приближаться к владельцу замка, перед которым, как тут считали, не может устоять ни одна женщина. Теперь Анна взбежала по этим ступеням.

Конечно, Чезаре обвинит во всем ее – о справедливости речи не шло. Он ждал, когда она оступится, и с радостью воспользуется поводом. Однако сейчас Анна относилась к предстоящему философски.

Лестница привела ее в широкий коридор с четырьмя дверями. Только из-под одной лился свет и раздавались звуки музыки – кажется, блюз. Чезаре не спит? У него бессонница? О… конечно, он не спит. Он… они… Анна покачала головой, избавляясь от непрошеных картин. Чем бы Чезаре и Луиза ни занимались за закрытыми дверями, она ничего не хочет об этом знать.

Сделав глубокий вдох, Анна собралась с духом и постучала.

Луиза шутила, когда предложила Чезаре спать в другой кровати. «Хотя я не буду возражать против третьей в постели, я всегда открыта новому», – поддразнила она. Но к ее удивлению – и раздражению, – он сказал, что ему действительно надо поработать, так что она может занять гостевую спальню. А теперь, из-за нехватки чувства юмора, Чезаре ночевал один, и в три часа ночи у него не было уже никаких шансов уснуть. «А все эта рыжая!» – думал он, выходя из душа и оборачивая полотенце вокруг бедер.

Анна все стучала и стучала и уже собиралась открыть дверь, когда ее наконец распахнули. И оказалось, что она совершенно не готова к ночной встрече. А кто был бы готов? Чезаре был свиньей и сексистом – но Анна первая готова была признать, что он самый сексуальный мужчина на планете. Капли воды катились по его бронзовой коже, прикрытой только полотенцем на бедрах, и Анна на минуту забыла, зачем пришла. Она даже свое имя помнила с трудом!

Чезаре смотрел на нее пристально, почти яростно; его взгляд как будто проникал в самую душу, но парадоксальным образом в то же время казалось, что Чезаре ее не видит. Мужчины никогда так на нее не смотрели.

– Я… – Она прокашлялась. – Извините, что побеспокоила.

Ее прервал странный сдавленный звук, вырвавшийся у него из горла; а потом Чезаре безмолвно сделал шаг вперед и притянул ее к себе, в горячий поцелуй.

Анна не готова была к происходящему; казалось, что воплощаются ее самые темные фантазии. В груди словно что-то взорвалось, и она перестала дышать, замерев от шока. Однако через несколько мгновений ее тело отозвалось на контраст ее мягкости и твердости его мышц, и Анна растаяла, потерянно вскрикнув Чезаре в губы.

Все мысли покинули ее; весь мир состоял из прикосновений, запахов и восхитительно твердого мужского тела. Когда ее лопатки прижались к каменной стене, ей было больно, но не настолько, чтобы остановиться. Она только поняла, что стоит у стены напротив открытой двери комнаты. Она падала в черную дыру. Колени подкашивались от волн ощущений, которые прокатывались по телу одна за другой, пока не слились в сплошное море желания. Еще несколько секунд, и она не сможет остановиться…

– Нет… – Попробуй еще раз, на этот раз искренне. – Нет, мне нужно… – Она ахнула: рука Чезаре скользнула по ее бедру, под подол ночной рубашки. Сияющие глаза встретили ее взгляд:

– Я знаю, что тебе нужно.

По ее телу пронеслась дрожь. Слова разрезали все слои притворства, словно скальпель. Ужаснее всего было то, что он действительно знал, что ей нужно – или чего она хочет. Анна сопротивлялась его чувственному доминированию, зная, что как только примет его, как только поддастся волнам удовольствия, все кончено.

  21