Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
256 
Арис проверил узлы и помог мне, надежно связанной, сесть поудобней. А потом положил рядом, на повозку, свою дорожную сумку и вынул из нее ту самую железку, которую я так неосторожно тронула – широкий металлический обруч, гладкий снаружи и покрытый тонким кружевом узора по внутренней стороне.
– Его нужно надеть, перед тем как ехать.
Обруч лежал на ладонях Горыныча – на вид грубоватый, словно наспех сделанный. Только вот этот узор – то ли орнамент, то ли надписи… Его и коснуться-то больно. Но бесполезно возражать. Все равно уже связана, не убегу. Да и бежать-то недолго – до первой стрелы в спину.
Хоть бы времени еще немного, хоть бы решиться… Но разве можно решиться на такое? «Все будет хорошо», да?
Подняла взгляд на Ариса – в этот миг я его почти ненавидела.
– Либо так, либо тебя убьют, – губы Горыныча побелели, а глаза казались черными. – Ты понимаешь?
Кивнула.
– Женя?
Снова кивнула и не сдержалась – закрыла глаза.
Один вздох, одно мгновение… Весь мир сжался в маленькую черную точку и взорвался, разлетаясь осколками.
Словно в горящем коконе… Крик разрывает горло, дыхания не хватает… И ничего нет больше, кроме раскаленной полосы металла, что сжимает голову огненными тисками. Ни спрятаться, ни сбежать…
Боль уходит внезапно, вдруг. Вижу чье-то лицо белым пятном, огромные испуганные глаза.
– Женечка…
Она стоит рядом, а в ее руках это… это…
Ярость рвется наружу, поднимается тенями с земли.
Чужие! Враги! Убить!
Черные волны под низким серым небом. Крик. Кровь. Дальше – свобода. Пустошь. Домой.
Стрелы не долетают. Вязнут в черных боках и, просочившись, падают на землю – бесполезные, глупые. Пахнет болью. Чужой.
– Не стрелять! – слышно.
Чей-то визг.
Тьма.
Часть четвертая. Последний рубеж
Глава 1. Колдовской хоровод
С самого утра сердце Алины было не на месте. Вот и теперь она смотрела сквозь слезы, как ее подругу связывают у всех на виду – как преступницу или сумасшедшую. А потом – этот ужас в Женькиных глазах.
– Господи, что такое? Что происходит?
– Так надо, – шепотом отозвался Леон. – Так надо…
Женя закрыла глаза, и Арис, секунду помедлив, опустил железный обруч ей на голову.
Того, что случилось, не ждал никто. Женька каталась по дну повозки и кричала так, что невозможно было слушать. В первый миг Арис отшатнулся, но Алина знала: сейчас он снимет с Женькиной головы эту ужасную железку… Вместо этого Горыныч хрипло крикнул:
– Трогай!
– Нет! Нет, ей же больно!
Леон не успел ее остановить. Алина ринулась к подруге и одним быстрым движением сняла с ее головы надетый Арисом обруч. И испугалась еще больше, потому что с Женькиного лица на нее смотрели чужие глаза – злые, безумные.
– Женечка, – прошептала Алина, отступая.
Та оскалилась в ответ. А размытые тени на земле почернели и поднялись над дорогой. Качнулись к Алине, но испугались Всемилова обруча в ее руках – лишь рычали, низко наклоняя плоские головы.
– Женечка, это же я… Не надо…
Из-под растрепанных русых волос Женькины глаза горели сумасшедшим огнем. Свистнули стрелы, но все попали в ящериц, не причинив вреда. Одно из чудищ ударило шипастым хвостом и прыгнуло – не на сжавшуюся Алину, а на бросившегося ей на помощь Леона. Сын воеводы махнул зачарованным мечом, заставив ящерицу, зло шипя, отступить. Другое чудище подскочило к нему со спины, Леон успел оглянуться, но меч не нашел цели, и когтистая лапа ударила мужчину в плечо, свалив на землю.
– Нет! – вскрикнула Алина.
Чудище склонилось над Леоном, плотоядно скалясь, придавив лапой его правую руку, все еще державшую меч.
– Не стрелять! – крикнул Арис.
Алина обернулась на его голос. Успела увидеть, как упала Женька – тяжело, словно мешок с картошкой, оглушенная ударом в затылок. А Горыныч, опустив широкую доску, которую держал в руках, повторил:
– Не стрелять.
Ящерицы исчезли в то же мгновение, растворились в нечетких тенях пасмурного дня. Леон попытался приподняться, но лишь тяжело вздохнул и опустился на спину. Правая рука его была вывернута так немыслимо, словно не у человека, а у веревочной куклы. Весь рукав красный от крови, и на правом плече расплывалось сочное багровое пятно.
256 
