Последние отзывы

  12  

Моя слегка поправленная и сокращенная версия выглядела так.

78-летняя пенсионерка Аннелизе З. стала во вторник вечером на Нусдорфер-штрассе жертвой нападения и понесла большой материальный ущерб. Неизвестный преступник отнял у нее сумочку в тот момент, когда она подавала милостыню нищему. Непосредственно перед этим женщина сняла в банке 9000 евро, все свои сбережения.

Именно это неприметное «пестрое сообщение дня» и привлекло в конце недели большое общественное внимание – с громкими заголовками во всех местных газетах и с подробными сообщениями и обсуждениями на радио, телевидении и в Интернете. Поскольку соответствующая газетная вырезка из «Дня за днем» находилась вкупе с десятью тысячами евро в одном белом конверте без обратного адреса, который Аннелизе З. – ее звали Аннелизе Зайльчек – достала из своего почтового ящика через два дня после ограбления. В первый момент она подумала, что это сам грабитель, раскаявшись в своем злодеянии, прислал деньги назад. Но как бы он узнал ее адрес? И, кроме того, в конверт были вложены не похищенные девять, а десять тысяч евро. А о таких грабителях можно только мечтать: чтобы через день после ограбления они не только возмещали потерю, но и приплачивали десять процентов за перенесенный шок. По логике, такие грабители обанкротились бы один за другим, и грабительство как таковое быстро бы вымерло.

И вот старая женщина отправилась в конце концов с конвертом в полицию. Там на основании приложенной газетной вырезки сразу поняли, что речь идет о третьем случае анонимного милостивого дара. После приюта для бездомных и после дневных детских яслей спасительная рука помощи впервые была протянута – неведомо откуда – отдельной личности, безвинно попавшей в беду.

Высокий детективный интерес вызывал вопрос, откуда благотворитель мог узнать адрес жертвы. Единственной газетой, упомянувшей фамилию старой женщины, то есть Зайльчек, была «Тагблатт». Неужели благодетель прочитал «Тагблатт», затем разыскал адрес старой женщины в телефонном справочнике, но в конце концов вложил в конверт все-таки вырезку из «Дня за днем»? И если да, то почему? Потому что заметка в этом великолепном бесплатном издании была столь приятно короткой и складной? И с первого взгляда было ясно, в чем дело? Потому что София Рамбушек заострила эту заметку и сформулировала ее с блестящим и экстремально благоприятным для благодетеля выбором слов?

В последнем был убежден, по крайней мере, шеф-редактор Норберт Кунц. Перед собравшимся коллективом редакции он держал – с увлажнившимися глазами и дрожащим голосом (и то, и другое позволяло судить о только что последовавшем продлении его контракта или повышении его жалованья со стороны владельцев газеты) – пламенную хвалебную речь в адрес «Дня за днем» в целом и толковой Софии Рамбушек в частности.

Я держался в непосредственной близости к торжественно откупоренной бутылке шампанского «Магнум» и испытывал смешанные чувства. С одной стороны, я был рад за Софию, на которой уже тяжело сказались социальные перегрузки последних дней, и ни ее бежевый бизнес-костюм, ни ее свеженакрашенные губы не могли ввести в заблуждение на этот счет. С другой стороны, лицемерные хвалебные речи и взаимное похлопывание по плечу моих товарищей по работе ощутимо задевали меня. Я чувствовал себя, честно признаться, немножко оттесненным на обочину, ведь как-никак денежные пожертвования уже в третий раз сопровождали мои «Пестрые сообщения дня». Тем более меня обрадовало, что София потом все же подошла ко мне, обняла за плечо и шепнула на ухо «спасибо». За это мы потом выпили еще по бокалу-другому шампанского.

В гостях у мамы

В воскресенье я навестил маму. Я принес ей букет разноцветных гладиолусов в крапинку, как их написал бы Моне, это были ее любимые цветы. Кроме того, у меня было с собой две упаковки кофе. Это было скорее символически и должно было сказать ей: смотри, твой сын оказывает предпочтение здоровому, укрепляющему силы, проясняющему голову кофе вместо вина, вермута, виски и тому подобных вредных напитков. Странным образом мама была единственным человеком, перед которым я испытывал что-то вроде угрызений совести из-за того, что регулярно употребляю в больших количествах алкоголь. Разумеется, это не шло ни в какое сравнение с моим отцом, который семь лет назад умер от последствий цирроза печени. Официально, правда, причиной считался вирус, но кто знал моего отца, тот знал и то, что его пища во все годы после выхода на раннюю пенсию Австрийской железной дороги была преимущественно жидкой, отчего мама сильно страдала, стараясь не показывать вида, но от этого все было только хуже. Однако она не хотела излишне докучать мне этим.

  12