Последние отзывы

  207  

По-видимому, я была единственным человеком, проявившим какой-то интерес к прибывшему «сокровищу». Это был кувшин из грубой красной керамики, с носиком с одной стороны и ручкой с другой, и на обеих его боковинах был виден процарапанный когда-то на еще не высохшей глине знак в виде рыбки, которым изобиловали римские катакомбы. Я узнала в нем один из тех светильников, которые проливали свет на самых ранних христиан, когда они собирались под землей на богослужение, — вместе с Нероном, его львами, его второй женой Поппеей, знаменитой своим любопытством, и с Трахусом и его шпионами. Кто-то из верующих или просто сентиментальный человек унес его на север и в какой-то критический момент закопал в землю. В кувшине было двенадцать монет — шесть серебряных и шесть из неблагородного металла, совершенно стершихся от употребления и поэтому ничего мне не говоривших.

Ричард отказывался — или, вернее, был совершенно неспособен — поверить, что неказистый керамический горшок с несколькими не имевшими никакой ценности монетами в действительности и был сокровищем Шалю.

— Если Видомар рассчитывал таким образом одурачить меня… — проговорил он и выдохнул совершенно невероятные угрозы, как дракон выдыхает огонь.

Похоже, он больше верил в золотую шахматную доску, нежели в керамический кувшин с драгоценными камнями, потому что в письме, отправленном Видомару, писал: «Угодно ли вам передать мне золотые шахматы или я должен явиться за ними сам?»

Беренгария сказала мне:

— Пока Ричард не получит ответ, он не сможет думать ни о чем другом. Не поехать ли мне с тобой, не провести ли несколько дней в Эспане? Я с удовольствием снова посмотрю на него и на твоих женщин.

Это было хорошим знаком — Беренгария начинала проявлять интерес к чему-то другому кроме отношений с Ричардом. Настроение у нас обеих улучшилось. У меня ненадолго зародились сомнения по поводу того, как повлияет ее приезд на душевный покой Блонделя, но со времени его возвращения и до дня, когда Ричард прислал за нею, мы все трое жили так дружно и спокойно, что подобные сомнения показались мне запоздавшими и неуместными.

Они встретились тепло и радостно, что, несмотря на различие в их положении, свидетельствовало об устойчивой привязанности. Во время этого визита Беренгария часто просила его играть ей, потому что никто из музыкантов — а она слышала в Руане и Пуату многих — не умел играть и вполовину так же хорошо и приятно, как он. Она похвалила внешний вид и планировку дома, который за время ее отсутствия значительно вырос, и высказала восхищение его работой. Я смотрела, слушала и вспоминала, как однажды слово ее похвалы вызвало краску стыда, волнение и готовность к самоуничтожению. Теперь же Блондель слушал и улыбался и был явно доволен, но без малейшей тени жалости к себе.

Когда мы остались одни, она сказала:

— Каким старым выглядит Блондель, Анна… И каким больным!

— Он постарел, — согласилась я. — Все мы постарели. Кроме того, он очень много пьет.

— А что у него с рукой?

— Высыхает. Как надломленная ветка. Разве ты не помнишь? Ее почти отрубили в битве за Арсуф.

— Да, конечно, — кивнула она, но я поняла, что Беренгария об этом либо не знала вообще, либо забыла о таком пустяке.

Она стала старше, добрее и менее эгоцентричной. И каким-то странным, зловещим образом, несмотря на тщательно причесанные волосы, дивное платье, остроносые туфли и сияющие драгоценные камни, отлично вписывалась в спокойную, однообразную, не от мира сего жизнь Эспана, прибежища для невостребованных женщин. Неделя ее пребывания с нами была радостной и спокойной. Потом пришла весть о том, что лорд Шалю, Видомар, ответил на письмо Ричарда: «Я понимаю, милорд, что, требуя от меня то, чем я не располагаю и чего у меня никогда не было, вы решили поссориться со мной. Я послал вам единственный драгоценный клад, на который вы имеете право как мой сюзерен, а все остальное мое имущество, которое вы пожелали бы получить, вам действительно придется забрать, явившись лично».

Оценив прямоту этого ответа, Ричард был восхищен твердостью духа приславшего его человека, рассмеялся и ответил остроумным, дружеским письмом. Но и он тоже постарел, и под личиной добродушной пылкости скрывались разочарование и подозрительность. Он искренне поверил в существование золотой шахматной доски с фигурами, помеченными драгоценными камнями, и, не долго думая, подготовился выступить против Видомара и подвергнуть осаде замок Шалю.

  207