Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
72 
— Ради бога. Но учти, я не страдаю застенчивостью. Помню, как-то раз мне пришлось прикидываться нудистом, после чего у меня раз и навсегда пропали иллюзии относительно человеческого тела… Как его достоинств, так и недостатков.
Ромина почувствовала, что, сама не желая, тихонько хихикает.
— Только не вздумай повторять этого в присутствии моей новой подруги, — чуть отдышавшись, велела она. — У нее будет шок.
— А что, мне твоя новая подруга нравится… Кстати, подружившись с ней, ты поступила весьма предусмотрительно. Думаю, нам это не помешает. — Мерлин немного помолчал. — Для начала завтра утром поплачься ей. Пожалуйся, как тебе обидно вместо веселой прогулки в этом чудесном городе сидеть взаперти и ухаживать за некстати заболевшим мужем.
— Хорошо.
Она услышала, как Мерлин, шурша одеждой, раздевается, залезает под одеяло. Затем вытягивает руку, и свет гаснет…
— Спокойной ночи, миссис Робинсон.
— Спокойной ночи, дорогой…
В душе Ромина надеялась, он скажет что-нибудь еще, и между ними возникнет доверительная, романтическая беседа в полной темноте, но… через несколько секунд до ее слуха донеслось его ровное глубокое дыхание. Дыхание уставшего человека, уснувшего глубоким, крепким сном.
Ромина долго лежала в темноте, прислушиваясь к размеренному дыханию любимого мужчины, думая о нем, с трудом удерживаясь от того, чтобы встать и посмотреть на него…
— Я люблю тебя, люблю, люблю… — беззвучно шептала она, чувствуя, как счастье, безмерное, неведомое раньше, возносит ее на вершину блаженства.
Глава 11
— Мерлин, мы что, действительно сошли с ума, делать это совсем одни? Может, лучше вернуться домой, рассказать генералу все, что нам удалось узнать, и пусть поручит грамотно доделать все это профессионалам.
— Полагаю, он снова поручит это именно мне.
Ромина прикрыла глаза ладонью.
Она уже твердо знала, что теперь ни за что на свете не оставит его одного! И что бы ни ждало их впереди — неминуемая опасность или даже смерть, — ей куда лучше умереть вместе с ним, пытаясь сделать что-либо полезное, чем сидеть в тиши и скучной безопасности теплого домашнего очага, терзаясь мыслями о том, что происходит или может происходить с Мерлином.
— Ромина! — Его голос почему-то дрогнул. — Ромина, уезжай домой, прошу тебя… Не хочу тебя в это вмешивать! Ты слишком молода, слишком красива…
— Спасибо за комплимент, но у меня другие планы.
— Знаешь, когда я впервые встретил тебя, то сначала подумал, что ты одна из самовлюбленных светских девушек, которых… короче говоря, которых я всегда недолюбливал.
Ромина пожала плечами.
— Что ж, в таком случае тебе остается только извиниться передо мной за то, что не так меня понял. Когда я говорила…
— Дело не в том, что ты тогда сказала… Хотя по твоему тону мне сразу стало ясно, что ты меня страшно невзлюбила! Возмущало другое… орхидеи, эти чертовы орхидеи, разбросанные по полу… И просто кричащие о том, что накануне ты была с «русским дворянином семнадцатого века», или как там еще любит называть себя всеобщий любимец ваших светских тусовок… Высшее общество всегда мне претило. Я несколько раз попробовал поучаствовать в его, с позволения сказать, «мероприятиях», но тут же прекратил это, на мой взгляд, абсолютно бессмысленное занятие. Напрасно потраченное время, неинтересные люди…
— Знаешь, можно подумать, будто ты смертельно обижен и готов всеми силами мстить этому светскому обществу, — не скрывая иронии, заметила Ромина.
Она твердо вознамерилась не доводить разговор до обсуждения Алекса и их отношений, поскольку одно только воспоминание о том вечере, когда ей довольно необычным способом доставили письмо Криса, вызывало у нее приступ легкой дурноты…
— А почему бы и нет? — моментально ответил Мерлин, как ни странно, с веселой улыбкой. — Моя мама всегда была крайне обеспокоена тем, чтобы ее сынуля встречался с правильными людьми. Что автоматически предполагало, прежде всего и в основном, правильную девушку, которая со временем превратится в достойную, уважаемую всеми, но при этом на редкость занудливую и совершенно неинтересную жену.
— А какая нужна на самом деле?
Ромине с огромным трудом удалось сделать так, чтобы голос звучал естественно и достаточно незаинтересованно.
Мерлин немного помолчал, но затем все-таки ответил:
72 
