Последние отзывы

  47  

«Нет, не стану я этого делать! Но как же тогда мне поступить?» — терзался герцог, но ничего путного не приходило ему в голову.

В этот момент, когда, отчаявшись, он уже решил лечь в постель и попытаться заснуть, у входной двери послышались чьи-то голоса.

Он быстро вышел в холл — Джеймс разговаривал с каким-то мужчиной, а тот совал ему какие-то бумаги.

Герцог поспешно подошел к ним.

— В чем дело? Что вам угодно? — спросил он.

Услышав властный голос, мужчина взглянул на герцога затравленным взглядом, но, быстро взяв себя в руки, небрежно проговорил:

— Если это вы герцог Тайнмаут, то я привез вам два письма.

Герцог сразу понял, что эти письма каким-то образом связаны с Онорой. Не сказав ни слова, он взял их у Джеймса из рук и подошел к ближайшему канделябру, чтобы рассмотреть, что там написано.

Еще не вскрыв их, он увидел, что одно от Оноры, и резко бросил лакею:

— Скажи этому человеку, чтобы подождал.

— Зайдите в дом, — предложил Джеймс мужчине.

Но тот, попятившись, поспешно проговорил:

— Нет уж, я лучше тут постою, а если он не согласится, сразу уйду.

Не слушая, что он там бормочет, герцог принялся внимательно читать письмо от Оноры и, дойдя до конца, сурово сжал губы.

Второе послание было написано другим почерком, но на такой же дешевенькой бумаге, что и письмо Оноры. Однако человек, писавший его, с грамотой был явно не в ладах, да и аккуратностью тоже не отличался — на бумаге то тут, то там расплылись чернильные пятна.

«Поежжайте с этим челавеком, — нацарапал этот корреспондент. — И ни вздумайти итти в палицию, иначи ни видать вам жены».

Подняв голову, герцог бросил Джеймсу:

— Подать карету, да поживее! А человек, доставивший письма, пускай подождет.

Джеймс изумленно посмотрел на хозяина и помчался со всех ног выполнять приказание.

Герцог не стал дожидаться, когда он вернется, а бросился в комнату секретаря, которая располагалась в другой части дома. Он знал, что в доме имеется определенная сумма денег, однако опасался, что 500 фунтов стерлингов может и не набраться.

Когда герцог наконец добрался до комнаты и зажег на столе свечу, он вспомнил, что завтра пятница, а это означает, что из банка уже привезли деньги, чтобы расплатиться со слугами. Горничным и лакеям жалованье платили ежемесячно, а вот конюхи и кучеры получали его раз в неделю.

Отыскав ключ, герцог открыл сейф и обнаружил, как и ожидал, некоторую сумму денег в крупных банкнотах, которая всегда была приготовлена там для его нужд. Рядом с этой суммой аккуратными стопками в ожидании завтрашнего дня лежали деньги для тех, кто работал на конюшне. Герцог быстренько пересчитал их и сунул в большой конверт.

Вместе с теми банкнотами, которые он постоянно носил в кармане, а камердинер четко следил за тем, чтобы они у него были, какой бы костюм он ни надевал, сумма составила чуть больше 500 фунтов стерлингов.

Закрыв сейф и задув свечу, герцог вернулся в холл. Там он увидел посыльного. Очевидно, Джеймс-таки уговорил его войти, и теперь мужчина стоял, прислонившись к двери.

«Интересно, воспользовался ли он подходящим моментом, чтобы что-нибудь стащить?» — подумал герцог и тут же решил, что это маловероятно, поскольку сумма, которую он со своими соучастниками рассчитывает получить, и без того довольно высока.

— Кто вы? — грозным голосом осведомился у него герцог.

— А вам какое дело! — огрызнулся мужчина.

— Надеюсь, вы отдаете себе отчет, что за дела подобного рода вам придется отвечать! — не отставал от него герцог.

На эту реплику жулик никак не отреагировал, и герцог понял, что этот тип просто мелкая сошка, которая находится на побегушках у тех, кто осмелился требовать с такой важной особы, как он, герцог Тайнмаут, кругленькую сумму в 500 фунтов стерлингов.

Он посчитал дальнейшие переговоры бесполезными и стал молча ждать, чувствуя, как его раздражение перерастает в ярость от того, что он вынужден выполнять требования шантажистов.

Через пять минут с улицы донесся стук копыт, и Джеймс, опрометью бросившись к входной двери, распахнул ее.

Герцогу эти пять минут показались пятью часами. Садясь в карету, он весь кипел от ярости. Ему еще хуже стало от того, что он был вынужден сидеть в непосредственной близости от человека, доставившего письма.

Тот между тем сказал кучеру, куда ехать, но так тихо, что герцог не расслышал. Когда карета тронулась с места, он спросил:

  47