Последние отзывы

  27  

Она посмотрела на него через призму глаз его друга. Как она и предполагала, майор Хоукинвилл не видел Вандеймена почти год, и он встревожился. Вот почему он напал на нее.

Она вспомнила инцидент перед обедом и слова Харриетт. Глянцевая раковина с пустотой внутри.

Это не верно. Внутри было много всего, запутанного, темного и опасного. А теперь, по каким-то причинам, он оказался на грани.

Когда они разделились, чтобы пойти в спальни, она попыталась убедить себя, что проблема только в усталости – ее или его. Пока горничная раздевала ее и расчесывала ее длинные волосы, заплетая их в косу, она забеспокоилась.

Когда она забралась в кровать, то уже знала, что завтра должна настоять на поездке в Стейнингс.

Это ведущий ее долг. Она должна исправить ужасную несправедливость, которую допустил Морис по отношению к его семье. Но сейчас это стало большим, чем обязанность. Она должна спасти его. Она сможет вынести его уход, но не сможет вынести его падения в пропасть.

Это было так, будто она глядела на замечательного человека через кривое стекло. Его честь проявилась в том отвратительном факте, что он больше не пытался поцеловать ее. Его ум проявился в том, как ему удалось показать свою преданность и страсть публично, не делая ничего неприличного.

Его естественная доброта проявлялась по-разному. Он никогда никого не высмеивал. Он танцевал бы с неуклюжей застенчивой девушкой так же, как и с красавицей, говорил со скучным человеком как с остроумным, смягчая грубость так, что ее почти незаметно.

Он даже проводил время с тетушкой Луизой и дядюшкой Чарльзом, а никто не осмелится отрицать, что они были парой угрюмых стариков, постоянно придирающихся друг к другу и окружающему миру.

Однако, лежа в темноте, она начала понимать, что вся его доброта исходила из преследовавшей его обязанности, того самого чувства долга, которое вело его в следующее сражение, и следующее, и следующее.

Упорство? Он был безумцем, энтузиастом, не так ли?

Теперь она задалась вопросом, был ли это случай никогда не ограничиваться полумерами, и делал ли он то, что он делает сейчас, с тяжестью на сердце.

И что он делает сейчас, в эту самую минуту?

Она попыталась убедить себя, что он уже лег спать, но что-то ей подсказывало, что он этого не сделал. Что он мог снова взять в руки пистолет. После борьбы с самой собой, она вылезла из кровати и потянулась за накидкой.

О нет. Определенно нет. Она не собиралась разыскивать его, одевшись в ночную рубашку!

Чувствуя себя поглупевшей, она надела сорочку, и, хорошенько порывшись в ящиках, достала один из легких корсетов, который застегивался спереди, и самое простое платье с запахом. Закрутила косу вокруг головы и закрепила ее.

Взглянув в зеркало, она увидела женщину явно далекую от румянца молодости, в простом платье с простыми волосами и без всяких украшений. Она повернулась к своей шкатулке для драгоценностей, но остановила себя. Надеть украшения означало вложить в происходящее некий порочный умысел.

Захватив подсвечник, она вышла, чтобы удостовериться, что ее демон не занят чем-то адским.

Дом был тих. Конечно, все кроме нее наверняка спали. Как бы то ни было, она знала, что не сможет уснуть, пока не осуществит полную проверку.

На первом этаже все было мирно. Она возвратилась наверх и проверила гостиную. Ничего.

В коридоре она помедлила, соглашаясь с тем, что всегда знала. Независимо от того, чем Вандеймен занимался, он находился в частном убежище своей спальни, и она не могла вторгнуться туда.

И все же она не могла разрешить себе просто отдыхать.

Она позволила себе прислониться к его двери и прислушаться.

Тишина.

Хм, посмотрим. Он спал.

Потом она услышала что-то. Одно движение, не больше, но это позволяло предположить, что он не спит.

Он мог готовиться ко сну.

Возможно, даже голый.

Она стояла, наблюдая, как пламя свечей играет красным и черным на мерцающем красном дереве дверных панелей, слыша только тишину. Тогда, вздохнув и содрогнувшись, она слегка постучала.

Голос. Она не могла расслышать, что он сказал, но повернула ручку и заглянула.

Ван растянулся на полу, в бриджах и расстегнутой рубашке, головой и плечами прислонившись к кушетке около пустого камина. В комнате было темно, и он поднял руку, чтобы прикрыть глаза на мгновение.

– Дьявол побери его, снова ангел, – пробормотал он, опуская руку и уставившись на нее. Пустой стакан почти падал из его руки, полупустой графин бренди стоял на полу поблизости.

  27