Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
32 
— Вот и умница, — чуть охрипшим внезапно голосом сказал мистер Фолкерк. — Знаешь, Тара, если бы не твое поразительное воображение, тебе наверняка пришлось бы очень туго в этой жизни.
— Меня всегда спасали книги, — с живой готовностью кивнула Тара, что не оставляло сомнений: она и сама это отлично знала и этим интуитивно пользовалась. — Читая, я совершенно забывала о всех невзгодах и неприятностях. Как в другой мир попадала. Забывала о миссис Бэрроуфилд, о вечной нехватке денег, о том, что детишки все время голодные, неумытые, мало гуляют…
— Голодать они больше не будут! — с жаром заверил ее мистер Фолкерк, выпуская из сердца то, что накопилось в нем к этой новой его необычной знакомой, но названия чему он дать не мог, а только мучительно чувствовал. — Можешь не сомневаться. И будут умытые. И гулять будут столько, столько положено!
— Вы так говорите это… Мне отчего-то хочется петь, когда вы так говорите, — призналась Тара. — Но… я все равно не могу забыть их, я их оставила, бросила, хотя и не по своей воле… — На глаза ее мгновенно навернулись слезы, но она их сморгнула и несколько секунд помолчала, давая себе успокоиться.
— Наверняка, — кивнул мистер Фолкерк, тоже беря себя в руки. — Ну а пока, Тара, постарайся для разнообразия подумать о себе. У тебя начинается новая жизнь, и я от души надеюсь, что она будет счастливой, — закончил он мысль ровным, спокойным голосом, словно преподавал ей урок.
— И все же… мне как-то не по себе, — она почти прошептала эти слова.
Но уже в следующее мгновение на лице ее расцвела улыбка.
— Я знаю, что мне делать, сэр. Я просто буду носить этот вот медальон! — и она раскрыла ладонь. Медальон лежал на ней аккуратным округлым пятнышком — маленькое теплое солнце в руке. — Мне кажется, в нем скрыта большая сила, из которой я смогу черпать стойкость и мужество, если они мне потребуются. Такое же мужество, какое шотландцы проявили в битвах с англичанами.
Его умилило это сравнение. Умилило — и одновременно озадачило и заставило проникнуться к ней уважением за такую ее готовность отдать себя во благо чего-то, что не связано с ее личным удобством, да и вообще далеко от понятия об удобстве. Он вспомнил ее рассуждения о библейских женщинах, проявивших себя отважно и смело. Пожалуй, она могла бы быть среди них, ярких героинь Вечной Книги…
— Да, начитаться об этом ты успела изрядно, — не мог сдержать улыбки мистер Фолкерк. — Словно готовишься в предводительницы… Или же в миротворцы!
— Прошлым вечером я читала о битве при Каллодене, — ответила Тара. — И почему только они не выиграли? Это была такая неразбериха… шотландские войска шли в бой промокшими и голодными, а англичане стреляли по ним из пушек.
Тара вновь устремила взгляд в окно.
Но на этот раз она не видела красот вересковых пустошей. Перед глазами ее стояли шотландские воины — униженные и поверженные, они были наголову разбиты в том сражении, а ненавистные англичане добивали тех, кто еще оставался в живых.
— Битвы закончились, — напомнил ей мистер Фолкерк. — Теперь нам нужно постараться вернуть шотландцам их былое благополучие. Многие из них живут в крайней бедности. И если у кого-то и есть особые таланты, кроме умения выживать, им просто негде их применить…
— Как бы я хотела помочь им! — вырвалось у Тары.
Смутившись, она добавила с легким смешком:
— Весьма самонадеянно с моей стороны… тем более, что сама я — простая англичанка.
— Я бы не стал утверждать этого с такой уверенностью, — мистер Фолкерк сменил позу, положив ногу на ногу. — Как-никак, Тара — шотландское имя.
— Шотландское? — изумилась она. — А я и не знала…
— Разумеется, шотландское, — ответил мистер Фолкерк. — Разве ваш священник не говорил тебе об этом?
— Мы обычно беседовали о Библии… А еще о книгах, которые он давал мне. А вот расспросить о себе самой мне и в голову не пришло. — Тара снова застенчиво улыбнулась.
Неожиданно воодушевившись, она продолжила:
— Вы просто не представляете, как я рада этому открытию! Раз у меня шотландское имя, я смогу помечтать о том, что эта прекрасная страна — моя настоящая родина. И я буду такой же храброй, как шотландцы!
Мистер Фолкерк был глубоко тронут такими словами и собрался было сказать ей об этом, но карета внезапно остановилась.
— Что такое? — воскликнул он, высовывая голову из окна.
32 
