очень нудно 
95 
Больше нам разговаривать не дали.
Я не запомнила весь бой в подробностях. Потом он вспоминался яркими отрывками, пробирающими до костей. Как стая гончих, на глазах превращаясь в нечто кошмарно-зубастое, набрасывается на Аодхана. Как Доран окутывает его зеленым светом, отчего у Неблагого кожа начинает буквально отслаиваться. Такое цветовое сопровождение боя говорило об одном: магия сейчас вокруг была просто невероятной концентрации. Обычно ее не видно. За очень редкими исключениями.
Врезалось в память как Ита бросилась к сыну. Ее магии я не заметила, но она явно что-то сделала, отчего Аодхан пошатнулся и с ревом швырнул в нее нечто темное. После чего бывшая Королева Неблагих перестала существовать. Почему-то это особенно ударило по нервам.
Многие из Неблагих сражались вместе с нами против обезумевшего Короля. Поняли, что им придется выбирать нового.
С неба свалился Видар в птичьем обличие…
Воздух уже сверкал от переполнявшей его магии.
Казалось, с ума сошла сама природа.
И когда все закончилось наступила оглушительная тишина. Которая давила на уши. Мы все переводили дух и смотрели на то, что осталось от Аодхана.
Мы его победили.
Хотя Охота знатно поредела, погибли некоторые из Неблагих, но все же Аодхан получил свое.
Жалко я не смогла отомстить лично. Но думаю, он все же прочувствовал свое положение.
Хочу на это надеяться.
— Что такое берсерк? — спросила тихо.
Неблагие о чем-то переговаривались между собой, многие рыдали, глядя на то, что осталось от их Двора, кое-кто просто сидел и смотрел в никуда.
— Это болезнь, — так же тихо ответил мне Доран.
Мы сидели на наших скакунах и наблюдали за тем, что происходило вокруг. Гончие улеглись рядом, а остальная Охота замерла за спинами.
Мы чего-то ждали.
— Вы же не болеете?
— Практически. Эта болезнь магического характера. Целители до сих пор изучают ее. Редкая, поражает детей в утробе, проявляется не сразу. Ее можно вовремя засечь и поставить блок, тогда все будет нормально.
— И что происходит если блок не поставить?
— Берсерк. Фейри на несколько часов становится очень сильным, все ресурсы организма начинают работать на износ. И он сгорает. В буквальном смысле. Лечения нет, только сдерживание. И до сих пор неизвестна природа.
— Огромное поле для изучения.
— Вряд ли. В семьях, где есть берсерки, стараются молчать об этом.
— Но как Аодхан снял блок?
— Он сильный фейри, — все, что сказал Доран и умолк.
К нам подошли Неблагие. Около пяти фейри, суд по одежде из знати, подошли к нам.
— Неблагой Двор перестал существовать.
Бровь Дорана чуть изогнулась.
— Разве? — мягко поинтересовался он.
Я огляделась и заметила, что Видар незаметно исчез.
— Наш Король умер, наша Королева так же покинула нас. Двор лежит в руинах и Пустошь уже захватила эту местность.
— Вы живы.
— Но королевский род весь погиб.
— Я не был рожден Королем.
С этими словами Доран чуть тронул поводья своего скакуна и добавил, — Все в ваших руках. И в вашем желании возродить Неблагой Двор.
— Просто сделайте это, — добавила я, за что получила кучу недовольных взглядов.
М-да, друзей здесь у меня точно не будет.
Глава двадцатая
Спустя почти четыре месяца
Руадх выглядел так же, как и раньше. Он полностью восстановился и теперь гордо возвышался под серым небом, которое то и дело прорезывали зеленые молнии. Хаос в последнее время ворчал, что эмоции Дорана его слишком переполняют. Король только машинально парировал, что сами просили побольше, вот теперь ешьте.
Он стоял у прозрачной стены и смотрел на свой город, свой Двор. Извилистые улицы, белые статуи с черными глазами, дома, которые каждый день меняли свое положение. Город жил и дышал, как и прежде.
А вот сам Доран изменился.
Это началось с тех пор, когда он понял и принял тот факт, что Аврора стала ему необходимой как воздух. Вспомнил, что такое любовь. И едва не сошел с ума.
Оказалось, что любить — больно. Да, безумно хорошо, но при этом невыносимо. Потому что едва ли не впервые в жизни Доран оказался беспомощен.
Когда-то он мечтал о сыне, который вернет фейри на родину.
Сейчас же он уже ненавидел то предсказание, которое прежде казалось ему сверкающим бриллиантом.
Его исполнение означало, что Аврора умрет.
95 
