Глава 43

Закери явно хотел поговорить, но Хантер был не в том настроении. Его лошадь все еще была привязана перед домом. Не успели Уоррены уехать, как он тоже вскочил в седло. Закери окликнул его, но Хантер не остановился. Спустя несколько мгновений он уже скакал к городу.

Он выбрал прямой путь, минуя отрезок дороги, где мог встретиться с Уорренами. В салуне «Голубая лента» он заказал бутылку виски. Какой то пьяный заговорил с ним и получил удар кулаком. Хантер даже не посмотрел, кто это был, чтобы извиниться позже. Просто схватил бутылку и вышел. Но он надеялся, что встретит на улице кого нибудь из шахтеров. Он был бы рад выместить на них то, что чувствовал. Ему не повезло, там не было ни одного.

Он выехал из Нэшарта и ехал весь день не зная куда. К полудню бутылка была наполовину пуста, но это не дало желаемого эффекта. Перед глазами стоял образ Дженни, уезжающей со своим семейством. На ее лишенном выражения лице не было заметно ни признаков вины, ни сожалений о том, что она сделала… Он допил содержимое бутылки и продолжил свою бесцельную скачку.

Вторая половина бутылки сработала, хотя и не совсем так, как он рассчитывал. Но она запустила поток других воспоминаний. Вот Дженни накидывает петлю на шею бычка, смеясь над собственной неловкостью. Вот она застилает постели, моет посуду, готовит для них. Просто чудо, что она не отравила их еду. А вот она пытается погасить пожар, хотя не представляет, как это сделать… А может, учитывая новые обстоятельства, она сама его устроила?

Это что, ее представление о шутке — шпионить за его семьей? Неужели все это время она смеялась над ними, поверившими в ее байки об экономке? Каким же идиотом он был, рассказывая ей, что чувствует к своей невесте! К ней! И как быстро ей удалось завлечь его в свои сети…

Что толку теперь отрицать! Ее обман убивает его, потому что он влюбился. Он чувствовал, что к этому идет, и противился как мог. Но, когда он увидел Дженни с новорожденным сыном Калеба на руках, все барьеры рухнули. Подумать только, он влюбился в женщину, которой не существует!

К тому времени как Хантер позволил Пэтчесу найти дорогу домой, он успел протрезветь. Солнце садилось. Боже, он никогда больше не сможет смотреть на закаты, не вспоминая, как она любовалась ими. Это было искренне в отличие от всего остального.

Хантер вошел в дом через кухню. Это было ошибкой. Видимо ему придется избегать этой комнаты, где в каждом углу видится Дженни. Сейчас там никого не было, кроме Эндрю. Он читал поваренную книгу Дженнифер, помешивая содержимое кастрюли, стоявшей на плите. Значит, он собирается взять на себя ее работу?

На звук открывшейся двери в кухню сунулся Максимилиан и снова исчез в коридоре, увидев, что это не его хозяйка. Хантеру хотелось смеяться каждый раз, когда он видел поросенка, следующего за Дженни по пятам. Она не забрала его с собой. Еще бы! Ведь все это было игрой, особенно ее привязанность к поросенку.

Эндрю бросил на Хантера настороженный взгляд.

— Я не знал… — начал он.

— Помолчи, парень, — только и сказал Хантер, пройдя через кухню.

Он надеялся, что ему удастся незамеченным проскользнуть в свою комнату и запереть дверь. Но в гостиной сидели родители. Оба. И оба уставились на него, когда он появился у подножия лестницы.

Хантер достаточно удивился, чтобы помедлить.

— Как ты спустилась вниз, ма?

— Я отнес ее, — ворчливо отозвался Закери. — Мы весь день просидели здесь, ожидая тебя! Она отказывалась подняться наверх, опасаясь, что ты попытаешься незаметно проскользнуть к себе.

— Я пытался, — пожав плечами, признался Хантер. — Не хочу разговаривать.

— Сядь, — велела Мэри.

Она сказала это мягко. Но одно дело не подчиниться Закери. Отец с сыновьями часто сталкивались лбами. И совсем другое — ослушаться мать. Хантер сел, но тут же перешел к матери на диван, чтобы не видеть покерный стол, напомнивший ему о том, как он учил Дженни играть и как им было весело. Это воспоминание разозлило еще больше. Неужели она все время притворялась? Он даже подумал в тот вечер, что больше никогда не поедет в город в субботу. Зачем, если он может проводить все субботние вечера с Дженни? Каким же он был дураком!

  98