Последние отзывы

  13  

Дождь перестал, но воздух был пропитан влагой. Добрынин закрыл окно и перевел взгляд на шелестящие страницы книги. Полистал, отыскивая последний прочитанный им рассказ. Нашел и с трепетом перевернул страницу. Следующий рассказ назывался «Ленин и море». Добрынин никогда в своей жизни моря не видел и тем с большим интересом принялся за чтение.

«В редкие моменты отдыха Ленин любил приезжать на море, в маленький городок на южном берегу Крыма. Приезжал он туда без друзей и соратников и очень часто даже не предупреждал их о своем отъезде. Бывало, приедет, поселится у какой-нибудь татарки под именем Николаева или Петрова, а потом ходит-гуляет по набережной или на скамейке сидит и на море смотрит. А море каждый день разное. Ходил так Ленин, по набережной гулял и однажды, сидя в кофейне, разговорился с одним местным рыбаком. Рыбака звали Митрич, было ему уже лет семьдесят. Понравился Митричу искренний интерес собеседника к рыбацкому делу, и пообещал он Ленина с собой в море взять.

Условились они встретиться с рассветом.

Море с утра было спокойное, гладкое.

Ленин пришел первым, а потом и Митрич подошел. Лодка у Митрича была небольшая, весельная.

Выгребли они на середину моря и закинули удочки.

Митрич был рыбаком опытным, и поэтому у него сразу клев начался, хотя вроде бы и удочки одинаковыми были, и наживка.

— Почему это так, голубчик? — спрашивает удивленный Ленин. — И у тебя червяк на крючке, и у меня, а клюет только у тебя.

Усмехнулся на эти слова Митрич.

— Меня, говорит, рыба уже знает. Я, видно, и сам за все годы рыбой пропах. А ты для нее человек новый, откуда ей знать, что у тебя на уме?

Так и вышло у них. Поймал старик десять рыбин больших и ведро мелюзги, а Ленин ничего не поймал.

Вернулись они после обеда. Там же на берегу какой-то рыботорговец купил всю рыбу у Митрича за червонец. Обрадовался Митрич и решил приятного собеседника в кофейню пригласить.

Снова пришли они в кофейню на набережную, где накануне познакомились.

Только теперь уже Митрич заказывал официанту. Заказал он каждому по кофе и по заварному пирожному.

Сидели они и снова о море говорили.

Вдруг слышит Ленин: мальчишка-газетчик по набережной бежит и кричит на ходу: «Правда„! Кому „Правду“!“ Извинился Ленин, вышел и купил газету.

Полистал, почитал «Правду» и понял, что пора назад в Кремль. Понял, что много еще дел впереди. Но перед тем, как идти к татарке свои вещи собирать, вернулся он в кофейню и крепко пожал на прощанье руку Митричу. «Спасибо за науку!» —сказал и в Москву уехал».

Закрыл Добрынин книгу и задумался. Мысленно искал какой-нибудь смысл прочитанного, но что-то мешало этому поиску. Что-то отвлекало Добрынина, и он, не удержав под контролем разума поток мыслей, отпустил его. И сразу все стало ясно. Отдых — это слово, как магнит, перетянуло к себе такие, казалось, правильные целенаправленные мысли.

«…Ленин отдыхал, а я нет… и никогда на море я не был… пирожных не ел…» — мысли Добрынина вышли полностью из-под контроля разума и плясали теперь в голове народного контролера дико и разнузданно.

Стыдно стало Добрынину за них, да и за себя. И он напрягся, пытаясь подумать о чем-нибудь другом, чтобы отвлечься от отдыха и пирожных, попробовал подумать о труде; но отдых снова перетянул мысли к себе. И тогда Добрынин задумался об урку-ёмце.

И все стало на свои места. И проявился у рассказа смысл, смысл-совет, смысл как руководство к действию.

«Надо показывать искренний интерес к тому, чем занимаются люди!» — сказал сам себе Добрынин.

А за окном шуршал листьями деревьев прохладный осенний дождь.

Было темно и тихо.

Глава 10

С переселением в бывшую камеру-одиночку Марка Иванова тюремная жизнь Юрца заметно улучшилась. Теперь вся плата за выступления попугая перед зэками доставалась ему одному, и он уже думал о том, чтобы научить попугая новым зэковским стихам. Припас для этого тетрадку со свеженькими творениями тюремных поэтов. Однако специально не спешил — свобода Юрцу не грозила еще лет восемь, хотя планы он на свободу уже имел. И даже знал, чем там, на этой свободе, займется. А займется он тем же самым, чем собирался заниматься до заключения: будет обучать попугая стихам и водить его по зэковским «малинам» чтобы веселить всех уголовных жителей большой страны: от шестерок до воров в законе. Воры — народ щедрый, а если им что-то понравится, наградят от души. Ну а уж попугай им точно понравится — в этом у Юрца сомнений не было. Он даже придумал сам себе новую кличку — «Попугайщик». Был уверен, что приживется она мгновенно и заменит надоевшую ему, неприятную нынешнюю кличку, принесенную в тюрьму с воли, — «ЮрецТонкий конец». Нравилось ему, что в новой кличке явно слышится слово «пугать», оно даже громче слышится, чем «попугай»!

  13