20

Малышка Фэй сидела в доме на ступеньках и ждала. Она слышала, как вернулся отец. Один. Свет не зажегся, и не раздавалось ни звука.

Она понимала, что отцу сейчас очень плохо, раз он опять сидит один в темноте. Как она волновалась за него!

Девочка спустилась на одну ступеньку, пытаясь придумать, что же делать, затаила дыхание, прислушалась. Ну хоть как-то узнать, что там делает отец…

Тишина и темнота. Фэй решила все-таки пойти и посмотреть. Она уже занесла ногу над следующей ступенькой, как вдруг:

— Фэй! — свистящий шепот брата.

Девочка так и подпрыгнула от неожиданности.

— Тсссс! — прошипела она, приложив палец к губам.

— Что происходит?

— Я не знаю. Хочу разведать…

— Это ты плохо придумала, — предостерег ее Брайан, — отец не любит, когда за ним подглядывают.

Но Фэй махнула рукой и тихонько двинулась к двери. Ей все надо выяснить, а то она так разволновалась, что, пожалуй, и не уснет.

Девочка решила проскользнуть в комнату незаметно, чтобы только взглянуть на отца. Важно знать, злится он или печалится. В любом случае беспокоить его нельзя — отцу лучше побыть одному. Конечно, он говорил ей, что можно обращаться к нему когда угодно, если возникнут какие-то проблемы или вопросы, вот как сейчас, например. Она так волнуется, что готова зареветь, но, пока не узнает, что происходит, плакать не решится.

Фэй очень, очень хотелось, чтобы Линда вернулась, она боялась, что та больше не переступит порога их дома. Винить Линду в этом нельзя — от семьи Хэнксов у той только одни неприятности. Сначала ее обижал отец, пока не разобрался и не стал относиться с уважением. А уж Марго… Сестричка так напакостила всем, что и не знаешь, как теперь быть. В общем, только она и Брайан любят Линду с самого начала, а с отцом ничего не знаешь наверняка — то у него одно, то другое. Хорошо бы попросить его ответить на несколько вопросов. Надо же в конце концов разобраться во всей этой путанице.

Девочка встала в дверях комнаты. За окном еще горели рождественские огни, и только они освещали помещение. Отец сидел за столом спиной к ней. Фэй остановилась в нерешительности. А вдруг он плачет, как когда-то плакал по маме? Она не хочет быть свидетелем его печали и слабости, вряд ли отцу это понравится…

Словно почувствовав ее присутствие, Майкл повернулся и увидел силуэт дочки в раскрытых дверях.

— Это ты, птичка? Уже очень поздно, что ты здесь делаешь? — спросил он.

Отец не сердился, но, видно, сейчас хотел побыть один. Нет, она должна задать ему один вопрос. Пусть он ответит, и она сейчас же уйдет.

— Скажи, разве Линда похожа на Барбару?

Барбара для нее всегда была неким существом женского пола, которое активно проявляло интерес к отцу и, как называли это подружки, «бегала» за ним, прибегая к различным уловкам, чтобы добиться его расположения. Фэй знала, что отец пару раз встречался с этой женщиной, но больше не захотел иметь с ней дело. «Недостойна серьезного» — так кто-то отозвался о Барбаре.

— Что-что? — переспросил Майкл.

— Я хочу знать, похожа ли миссис Форд на Барбару?

— Что-то я тебя не понимаю.

Майкл нахмурился. Фэй в темноте не видела этого, но поняла по наступившей паузе, что подобная тишина сопровождается нахмуренными бровями. Значит, она выбрала не тот вопрос и надо было начинать совсем по-другому. Но отступать поздно.

— Ну такая: сегодня есть, а завтра — нет. — Отец молчал. — Майкл… — начала было девочка, но осеклась. С голосом случилось то же, что тогда у Линды: он ее не слушался. В носу защипало — она сейчас заплачет, хотя и силится не допустить этого.

— Иди сюда, маленькая, — позвал отец. Дважды просить не пришлось. Она кинулась к нему бегом. — Дурочка ты моя… — Он посадил ее на колени.

Но ей нужен ответ, а не утешения. Пусть видит, что она плачет.

— Тебе больше не нравится Линда? Ведь она совсем не такая, как Барбара, а ты…

— Не плачь, глупенькая.

— Я не… могу… уже… остановиться…

— Послушай меня. — Майкл отвел мокрые ладошки Фэй от ее заплаканных глаз.

— Ста… стараюсь…

— Я открою тебе один секрет, только дай слово, что успокоишься.

  105