Глава 10

Переустройство закончилось, жуткое оформление прежнего владельца было убрано, в том числе ворсистое ковровое покрытие и шест для стриптиза. К Фэрхоулму вернулся привычный блеск.

За окном ноябрьский холод, а в гостиной уютно: огонь в камине, пушистый турецкий ковер, натертый пол, удобные плюшевые диваны и кресла, мягкий свет ламп, семейные фотографии на стенах.

Летти свернулась калачиком на диване, муж сидел тут же с ноутбуком. Они недавно пообедали: жаркое из барашка и домашний хлеб, любимая с детства еда Летти, вкусно приготовленная миссис Поллифакс.

Экономка только что ушла навестить в бруклинской больнице знакомого, и они с Дариусом остались вдвоем.

Срок родов приближался, и Летти с радостью ждала этого события.

Детская уже готова. И – какая радость! – дорогая сердцу прабабушкина фреска окончательно не утрачена. Реставратор смог восстановить фреску почти полностью, правда утят и гусят стало меньше, почти исчезла баварская деревня, но девочка-пастушка осталась. Дариус снисходительно подтрунивал над этим так называемым искусством, а Летти была в восторге.

– Скоро, – громко прошептала Летти, поглаживая огромный живот. – Очень скоро.

– Снова с ним беседуешь? – поддразнил ее Дариус.

Летти держала в руке свою изрядно потрепанную любимую детскую книжку.

– Собираюсь прочитать ему сказку. В руководстве по беременности сказано, что ребенок может слышать, находясь в утробе.

Дариус с нежностью положил ей на живот свою большую ладонь.

– У меня есть для тебя кое-что поинтереснее сказки про кролика, малыш, – сказал он.

– Неужели? – засмеялась Летти.

Он нажал на пару клавишей на ноутбуке и начал, нараспев, читать последние деловые новости.

Голос Дариуса, низкий, глубокий, звучал успокаивающе. Летти потягивала травяной чай с привкусом апельсина и грызла сахарное печенье, которая сама испекла днем. Ее начало клонить ко сну.

– Летти? Ты не спишь?

– Почти сплю. – Она зевнула. – Пойду наверх.

– Спокойной ночи, агапи му.

На следующее утро Дариус, как обычно, уехал в Нижний Манхэттен. Он организовал там фирму для реализации своего нового проекта – создание программ для обучения математике и кодированию. Летти очень им гордилась. Сегодня, целуя его, она заметила какой-то особый блеск в его глазах.

Она поднялась в детскую, чтобы в который раз сложить милые детские вещицы и убедиться, что все готово. С утра она ощущала тянущую боль в пояснице и спустилась на кухню, чтобы узнать у миссис Поллифакс о каком-нибудь народном средстве от таких болей.

Она застала экономку в слезах.

– Что случилось? – переполошилась Летти.

– Мой знакомый… – Миссис Поллифакс вытерла глаза краем фартука. – Он умирает.

– Мне очень жаль.

– Конечно, вам должно быть жаль. – И обвиняющее посмотрела на Летти. – Это же ваш отец.

Летти, потрясенная, уставилась на нее.

– Простите, но я не могу больше молчать. Что бы там между вами ни было, но нельзя дать ему умереть в одиночестве. Вы до конца дней будете себя корить!

– Отец? Умирает?

– Вы не знали?

Летти покачала головой:

– Это какая-то ошибка. Он не болен. С ним все хорошо. Он живет ни о чем не заботясь… ходит в парк каждый день играть в шахматы…

– О боже. – Экономка подошла к Летти и обняла за плечи. – Простите. Я думала, что вы знаете. Он потерял сознание, и его отвезли в больницу. Он там уже больше месяца. Вчера, когда я его навещала, он плохо выглядел. Возможно, жить ему осталось пару недель. А может, дней.

У Летти стучало в ушах.

– Нет, – едва ворочая языком, сказала она. – Это ошибка. Вы ошиблись. – Она откинула руку экономки и вытащила телефон.

  38