Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
18 
Может быть, она тоже не нашла в себе сил ни убежать, ни воспротивиться, когда ее коснулись его губы?
— Но так нельзя! — горячо прошептала Селеста. — Так не должно быть! Она не должна была встречаться с ним снова!
За поцелуем следует многое другое, и в конце концов женщина убегает из дома посреди ночи, как поступила ее мать, оставившая мужу записку, которую он прочитал лишь на следующее утро.
И снова, прежде чем она успела что-то сделать, мысли вернулись к той части разговора с графом, когда он попытался оправдать поведение ее матери.
«Сколько лет было вашему отцу, когда он умер?»
Селеста как будто услышала голос графа и свой собственный: «Шестьдесят семь».
— Ну и пусть папа был на двадцать пять лет старше мамы, — пробормотала она. — Это не оправдание. Она была его женой и нашей матерью! Ей следовало остаться с нами!
И снова голос графа: «Любовь — экстаз и сокрушительная сила, сопротивляться которой невозможно».
Селеста повернулась на другой бок.
— Нет, я никогда не влюблюсь, — прошептала она. — Никогда! Никогда!
Но пока Селеста повторяла эти заклинания, в голове ее билась другая мысль: а все-таки что это такое?
Глава третья
На следующий день около одиннадцати часов утра граф Мелтам уже ехал по Пикадилли.
Дорога от Монастыря, бывшего поместья Роксли, до Лондона заняла меньше двух часов; кони графа были великолепны.
Он направлялся в Карлтон-Хаус, на встречу с королем.
Все последние месяцы плотники, столяры, маляры и обойщики не покладая рук трудились в Вестминстерском аббатстве и Вестминстерхолле.
На следующий день, 19 июля, была назначена коронация Георга IV.
Король ожидал графа посреди нарочитого великолепия Карлтон-Хауса, в котором древних сокровищ и бесценных произведений искусства больше, чем в рождественском пудинге изюма, во всем блеске восточной роскоши, отличавшем Китайскую гостиную.
Лицо его при появлении старого товарища осветилось радостной улыбкой.
— Вас не было в Лондоне, Мелтам, и я уже боялся, что вы забыли о нашей сегодняшней встрече.
— Сир, я только что вернулся из поместья и, уверяю вас, ни на минуту не забывал о том, что вы желаете меня видеть, — сказал граф.
— Хочу, чтобы вы взглянули на мои коронационные одежды, — продолжал король. — Их закончили шить только вчера, а я, как вам прекрасно известно, дорожу вашим мнением.
Он произнес это с пылом и живостью, присущими скорее юноше, а не мужу, коему шел пятьдесят девятый год.
Король, как уже заметил граф, избавился от рыжеватых бакенбард, до недавнего времени щетинившихся на его щеках колючей порослью и придававших его лицу вид холерический и даже буколический.
Теперь он выглядел на удивление моложавым и бодрым, что объяснялось, вероятно, вполне понятным волнением перед предстоящей коронацией.
Король лично и во всех деталях распланировал грядущую церемонию, и, надо признать, никто не сделал бы это лучше.
Следуя за ним (его величество нес свое грузное тело с поразительной легкостью), граф оказался в вестибюле, где висели коронационные одежды, обошедшиеся казне, как поговаривали, в двадцать четыре тысячи фунтов.
Только на мех горностая для монаршей мантии было потрачено восемьсот восемьдесят пять фунтов.
Сшитая из алого бархата и украшенная золотыми звездочками мантия поражала воображение, а ее шлейф тянулся на двадцать семь футов.
— Думаю, к ней подойдет вот эта шляпа, — сказал король, беря в руки черный головной убор в испанском вкусе, увенчанный перьями страуса и цапли.
— Смею уверить вас, сир, вы будете выглядеть изумительно, — ответил граф.
— Члены Тайного совета будут в голубых с белым атласных елизаветинских костюмах.
Граф уже слышал об этом от леди Купер, которая, поделившись с ним сей важной новостью, злорадно добавила: «То-то все со смеху полягут!»
Мелтам, однако, полагал, что его величество, пусть и склонный порой к излишней пышности, в целом обладает хорошим вкусом, и коронационные одежды, выглядевшие в вестибюле несколько вызывающими, произведут должное впечатление в соответствующей событию обстановке.
— Я пытался все продумать и предусмотреть, — посетовал король.
— Уверен, сир, вам не о чем беспокоиться. Мы все с нетерпением ожидаем церемонии, даже если она и обещает быть несколько утомительной.
18 
