84 
Она резко развернулась, сверкая глазами.
— Да, он каждый день проводит часы за тренировками, пока бьется над своими теориями — а не должен. Ему это не на пользу. А знаешь, почему он это делает? Чтобы поспевать за тобой. Чтобы ты увидела в нем мужчину. Он не может делать кардио-тренировки, поэтому выполняет изометрические упражнения, наращивая мышцу за мышцей, чтобы выработать силу и не перегружать себя. Стойки, скручивания, силовые упражнения, и все такое. Он просто помешан на том, чтобы выглядеть как те мужчины, с которыми ты зависаешь. Боже! Как бы я хотела, чтобы он перестал тебя желать!
В моем животе как будто на огромной скорости закрутился миксер, угрожавший выплеснуть выпитое молоко через рот.
— Почему он не может делать кардио? Почему тренировки ему не на пользу?
Долгое мгновение она смотрела на меня, затем ярость немного ушла из ее черт, а глаза слегка расширились. Она отступила от меня на несколько шагов и изумленно произнесла:
— Святая дева Мария, ты даже не знаешь, да? Все знают, но не ты.
Очевидно, нет. Прижав ладонь к животу, я покачала головой.
— Он никогда не говорил тебе? — с недоверием переспросила она.
— Повторение того же чертова вопроса на другой лад — это все еще тот же чертов вопрос, — прошипела я. Да что нахрен не так с Танцором? Что известно всем, но неизвестно мне? — Мать твою, я выгляжу так, будто знаю, о чем ты? — я буквально кричала.
Лицо ее изменилось, как будто она впервые меня увидела.
— Ну тогда, — пробормотала она, — мне хотя бы не нужно тебя ненавидеть. Ненавижу ненавидеть людей.
— Рада слышать. Так какого хрена я не знаю о Танцоре? — выдавила я сквозь стиснутые зубы.
Она улыбнулась, но это была ужасная, печальная улыбка.
— Дэни… Джада… или как ты там теперь себя называешь… у нашего друга больное сердце. Он таким родился. Я думала, ты знаешь.
Глава 35
Ко всему повернись, повернись, повернись[50]
Мак
Я решила отказаться от макияжа, нанесла на губы бальзам, потому что они были очень сухими, сделала шаг назад и изучила свое отражение в зеркале ванной.
Даже с выключенным светом можно было различить, что мои глаза покраснели, и очевидно, что я плакала, но в этом можно было винить многое, и мне бы поверили.
Я свернулась на полу душевой кабины, долго рыдая и гадая, были ли образы, подсунутые Синсар Дабх, правдой. Я совершила все эти ужасные вещи? Убила стольких, с такой леденящей жестокостью и варварством? Я лежала на полу, переживая каждую деталь, показанную мне Книгой. Признавая ее целиком и полностью. Смерть Джо была правдой. Что говорит о том, что и все остальное, скорее всего, тоже. Я сотворила непростительные вещи, которые никогда не смогу исправить. Мое решение взять заклинание из Синсар Дабх, чтобы спасти жизнь Дэни, стоило стольких жизней, и я ни за что не сумею сравнять этот баланс. Не просто стоило жизней, давайте будем абсолютно точными — мои руки, мое тело убило их.
Я погрязла в стыде и горе.
Я дрожала, плакала и кричала.
Затем я заставила себя остановиться, собрала безжалостное убийство Джо и другие непростительные преступления, совершенные мной, засунула их в коробку и закрыла крышку.
Мне ненавистно было использовать одну из тактик Синсар Дабх, но это работало, а ненависть к себе за свои грехи может подождать. Как и любой акт искупления, который рано или поздно я совершу. Не то чтобы хоть какое-то искупление имело значение для тех, кого я убила.
Убирание их прочь не избавило от боли. Я несла ее в себе. Всегда буду нести. Но поскольку мне передали силу королевы, мое душевное равновесие слишком критично для всеобщего выживания, я не могла развалиться на части. Это просто не вариант.
Пока я лежала на полу, до меня дошло, что рецепт коктейля горя состоит из двух частей дани уважения к любимому человеку и четырех частей жалости к себе, потому что ты его потерял. Или, в случае с Джо и остальными, четырех частей ненависти к себе.
В любом случае, горе являлось потаканием себе, а этого я себе позволить не могла. Если мы выживем, у меня будет уйма времени ненавидеть себя, как мне вздумается.
На данный момент я была единственной, кто может воспользоваться Песнью Созидания. И это значило, что я могла быть лишь стопроцентно сосредоточенной на нашей ситуации, и не меньше. Я была солдатом на линии фронта, а солдатам не представляется роскошь разбираться со своими проблемами, пока война не закончится, и все не окажутся в безопасности.
84 
