Последние отзывы

  35  

– Я никому это не рассказываю, – сказала она глухо. – Это слишком ужасно. И в любом случае у нас были не такие отношения, чтобы такое рассказывать.

Пальцы его напряглись.

– А сейчас?

Сердце ее сжалось, и она ответила:

– Не знаю.

Именно эти слова Лео сказал ей вчера утром. Они оба были не уверены в своих чувствах, но все же она решилась сознаться. По крайней мере пыталась.

– Расскажи что-нибудь еще, – попросил Лео.

Она закрыла глаза:

– Можно описать все в деталях, но я полагаю, ты и сам представляешь. В этом… мало привлекательного, Лео.

– Понимаю. – Он помолчал, не отнимая своей руки. – Но ведь есть что-то еще, не так ли? Что-то, чего ты недоговариваешь.

– Да. – Она глубоко вздохнула. – Когда мне было одиннадцать, моя мама родила ребенка. Это была моя сводная сестра. Кто был ее отец, никто не знает. – Снова глубокий вздох. – Ее звали Аннелиза.

– Звали? – мягко спросил Лео, сжав ее руку. – Что произошло?

– Она… умерла.

Марго закрыла глаза, желая отогнать воспоминания, но не смогла. Вот малышка прижимается к ней в ее постели, пухленькая ручка на подбородке. Вот идет, покачиваясь, к ней, широко улыбаясь и раскинув в стороны ручки. Она называла Марго «Го-го». Вот обнимает ее за шею, прижимаясь щекой к лицу.

– Мне так жаль, Марго.

– Моей матери повезло, у нее не отобрали малышку сразу после рождения, – с трудом произнесла она. – С ее-то репутацией. Но к тому моменту за ней очень пристально наблюдали уже около пары лет. Я как-то ходила в школу, и всем казалось, что мать контролирует себя.

Марго вытянула руку, чтобы остановить Лео, готового что-то сказать.

– Это звучит смешно, я понимаю. Само собой, наркоманию нельзя держать под контролем. Но… она как-то жила, создавая видимость, по крайней мере, а потом, узнав, что беременна, прекратила принимать наркотики – пока не родилась Аннелиза.

– А потом?

– А когда их привезли домой, мать потеряла к ней интерес. Мне было все равно, потому что я решила сама заботиться о ней. Мне это очень нравилось.

– Но ты ходила в школу…

– Я ее бросила. Мне пришлось ради Аннелизы. Сказала всем, что мы переезжаем, и никто не проверил. Это было легко – исчезнуть из поля зрения.

– Так ты принялась заботиться об Аннелизе? – Лео помолчал. – Как ты доставала деньги?

– Что-то нам платили в качестве пособия. И мать иногда… – Она заколебалась, не желая рассказывать о том, на что готова была мать ради наркотиков.

Но Лео, должно быть, догадался, и уголки его губ опустились.

– Она находила способы получить деньги, – деликатно подытожил он.

Марго кивнула:

– Да, – и внезапно выпалила: – Она продавала себя мужчинам за деньги.

Лео кивнул, сжав зубы, и Марго подумала: интересно, что сейчас он думает о ней. Девчонка, мотавшаяся по приютам с матерью-проституткой… Ужасная правда.

– И что было дальше?

– Я заменила ей мать, – прошептала Марго. – Я делала для нее все, что могла, – все. – Она моргнула и с усилием продолжила: – Она называла меня «Го-го».

Она опустила глаза и посмотрела на их переплетенные руки, вспоминая сестру, – ее мягкие волосы, детский смех.

Прошло ведь семнадцать лет, но боль не утихала.

– Как она умерла? – тихо спросил Лео.

– От гриппа. Гриппа! – Голос ее зазвенел и оборвался, и слеза скатилась по щеке. – Сначала поднялась температура. Я о ней заботилась – давала лекарство, клала спать с собой рядом, но… – она задохнулась, – температура поднималась все выше, и я была так напугана, я знала, что, если я понесу ее в больницу, вмешаются власти и ее у нас отберут. Я не хотела этого, поэтому искупала ее в прохладной воде и дала еще лекарство.

– А потом? – тихо спросил Лео.

– У нее начались судороги. Я умоляла маму отвезти ее в больницу, но она… она была не в себе.

Мать тогда была обколота под завязку, и ей не было дела до детей.

– Тогда я понесла ее сама. Я несла ее всю дорогу на руках. И когда медсестра забрала ее у меня, она была уже мертва.

Она склонила голову, не в силах совладать с горькими воспоминаниями и чувством вины.

– Это была моя вина, Лео, в том, что она умерла.

Раньше Марго никогда не произносила этого вслух, да и не позволяла себе так думать. Теперь же, признавшись, она почувствовала опустошение – и в то же время невероятную тяжесть. Опустив голову, она попыталась сдержать слезы.

– О, Марго. – Лео обнял ее и притянул к себе, прижав к груди. – Мне так жаль.

  35