Последние отзывы

  4  

Но могли ли уши восемнадцатилетней девушки прислушаться к этому грозному предупреждению?

Что было плохого в той жизни, какой я жила тогда?

Впрочем, бабушка М больше беспокоилась о Филиппе. Это он должен был привести в дом жену. Она станет Мэллори, тогда как я, выйдя замуж, лишилась бы этой прославленной фамилии. Я не сомневалась, что бабушка М не без опаски вспоминала появление в усадьбе Флоры Крессет. Верно, она подарила бабушке М внука и внучку, но хрупкость Флоры стоила ей сына, которого, по выражению самой бабушки М, «прибрала к рукам эта голландка».

После второй женитьбы сына она доброго слова не сказала о голландцах.

– Но, бабушка, – напомнила я ей, – вы же говорили, что некоторые лучшие картографы родом из тех краев. Да и первые географы… Сам Меркатор был фламандцем. Подумайте о том, чем мы ему обязаны.

Бабушка М явно разрывалась между радостью, которую всегда испытывала, когда я проявляла интерес к нашему семейному делу, и чувством раздражения, которое охватывало ее всякий раз, когда ей противоречили.

– Это было давным-давно. К тому же именно голландец был первым, кто стал скупать старые черно-белые карты и раскрашивать их, а потом продавать за большие деньги.

– Что с успехом повторяли его последователи, – вставила я.

– Какая же ты упрямая! – бабушка М произнесла это не без удовольствия в голосе и сделала то, что делала всегда, когда чувствовала, что не сможет отстоять свои позиции, – сменила тему.

Бабушку М радовало, что я любила бывать в мастерской. Иногда после уроков в классной комнате мы с гувернанткой отправлялись в Грэйт Стэнтон, где я с большим удовольствием проводила несколько часов в мастерской.

Меня всегда захватывали разговоры с Бенджамином.

Вся его жизнь заключалась в географических картах. Иногда он водил нас с Филиппом в здание, где карты печатали, и тогда только и разговоров было, что о совершенстве современных печатных станков, да о том, как в старину печатники использовали деревянные блоки для, как это называлось, глубокой печати. Глубокой она называлась потому, что краску наносили на деревянные пластины, с которых делали оттиски на бумаге, так что краска немного выступала над поверхностью, как рельефное изображение.

«Сейчас мы используем медь», – гордо сообщал он.

На меня все эти технические подробности нагоняли скуку, но Филипп засыпал его вопросами о различных печатных процессах, пока я, стоя неподалеку, рассматривала висевшие на стенах карты. Большей частью это были копии карт, сделанных в шестнадцатом, пятнадцатом и даже четырнадцатом веке, и, глядя на них, я думала о бесстрашных путешественниках, которые первыми побывали в этих местах и открыли все эти земли.

Филипп проводил много времени в мастерской, а когда ему исполнился двадцать один год и обучение его закончилось, он стал пропадать там дни напролет, работая с Бенджамином и постигая премудрости любимой науки. Бабушка М была счастлива.

Мне не нравилось оставаться в стороне, и Бенджамин чувствовал это. Он, как и Филипп, жалел меня, потому что я родилась девочкой, что лишило меня возможности играть какую-либо важную роль в этом захватывающем деле.

Однажды Бенджамин завел разговор о раскрашивании карт. Он не сомневался, что очень скоро случится какой-нибудь прорыв и мы начнем поставлять на рынок цветные карты.

Он показал мне отпечаток. Это была не карта, а довольно сентиментальная семейная сцена. В цвете.

– Это работа человека по имени Джордж Бакстер, – сказал Бенджамин. – Только посмотрите на эти цвета. Если бы мы смогли так же раскрасить наши карты…

– А почему мы не можем это сделать? – спросила я.

– Он свой метод держал в большой тайне. Но у меня есть кое-какие мысли на этот счет. Я думаю, он использовал набор печатных форм разных цветов. Но для этого нужна правильная приводка. С картами это будет намного сложнее. Понимаете, на карте нельзя ошибиться даже на долю дюйма. Если хоть чуть-чуть сместить цвета, площадь стран получится на мили больше или меньше, чем она есть на самом деле. Это очень сложно.

– Так вы будете раскрашивать от руки?

– Пока да. А там что-нибудь придумаем.

– Бенджамин, я знаю, что делать.

– Знаете, что делать, мисс Анналиса? Поверьте, это не так-то просто.

– Вы думаете, раз это непросто, я не смогу этого сделать? Почему же?

– Ну, вы юная леди.

– Не все юные леди дуры, мистер Даркин.

– Я не это хотел сказать, мисс Анналиса.

  4