Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
46 
Она понимала, что молчать — значит только ухудшить положение. Рано или поздно Алексис Василас узнает о ней правду.
Она была совершенно уверена, что если никто не сообщит ему эту правду, то уж дядя, услышав об их браке, несомненно, постарается причинить ей всевозможные неприятности.
«Он разоблачит меня!»— содрогнулась от страха Теола. Потом она успокоила себя, что это послужит Алексису Василасу оправданием для расторжения их брака, если он не придумает ничего другого.
— Вам надо одеться, мадам! — напомнила Магара, и ее голос ворвался в раздумья Теолы.
Она вдруг осознала, что уже давно стоит перед красивыми платьями Кэтрин, ничего не видя и размышляя над своими проблемами.
— А ты как считаешь, Магара? — спросила она.
— В день свадьбы, мадам, вы были в белом и походили на святую, — ответила Магара. — Сегодня вечером, по-моему, вам следует выглядеть женщиной в глазах своего супруга. Этого пожелал бы любой мужчина.
Теола не ответила, и Магара вынула из шкафа платье из бледно-розового газа.
Надев его, Теола увидела, что оно как нельзя лучше подходит к ее светлым волосам и белой коже. В нем она походила на бутон розы, и букетики таких бутонов украшали шлейф и были приколоты спереди к корсажу, там, где складки нежного газа окутывали ее обнаженные плечи.
Охваченная беспокойством по поводу своих проблем, Теола почти не смотрела в зеркало, пока Магара делала ей прическу и прикрепляла маленький букетик полураспустившихся роз сзади, среди локонов.
Они как раз закончили, когда раздался стук в дверь.
Магара пошла открывать, потом вернулась обратно в комнату и произнесла с легким разочарованием в голосе:
— Генерал велел вам кланяться, мадам, но сегодня вечером он слишком занят, чтобы пригласить вас к себе на обед. Он прислал вам обед сюда.
«Этого можно было ожидать, — подумала Теола. — Я ему больше не нужна».
Магара продолжала:
— Генерал просил передать, мадам, что зайдет к вам сегодня вечером, попозже.
— Мне все понятно, — отозвалась Теола. Ее голос звучал равнодушно, из глаз исчез огонек возбуждения. Битва закончилась, и Теола была уверена, что потерпела в ней поражение.
Глава 6
— Вы так ничего и не съели, мадам, — сказала Магара, когда пришла убрать со стола.
— Я не голодна, — ответила Теола.
— Но вы должны были уже проголодаться, мадам, — настаивала Магара. — Вы очень мало ели вчера вечером и совсем ничего не ели ночью, а когда я принесла вам ужин и немного вина после того, как вы вернулись домой, вы уже крепко спали, и мне не захотелось вас будить.
— Я не голодна, — повторила Теола.
Она-то понимала, что все дело в унынии и дурных предчувствиях, от которых у нее сжималось горло так, что невозможно было проглотить ни кусочка.
Теола встала из-за стола и подошла к окну. Когда-то ей было тесно во дворце и казалось скучным смотреть из окна на английский парк; но теперь ей ничего так страстно не хотелось, как только остаться здесь, жить поблизости от Алексиса Василаса, принимать участие в осуществлении его планов для будущего Кавонии.
Она слышала, как Магара вышла из комнаты, но не оглянулась.
За окном пылал великолепный закат, но Теоле казалось, что уже спустилась темная ночь, и эта тьма постепенно заполняет ее душу.
В ее памяти еще были живы восторг и волнение, охватившие ее в момент поцелуя генерала.
Стоило ей только вспомнить об этом, и вот уже ее охватывает огонь, а губы дрожат, тоскуя по его губам.
«Я люблю его! Люблю! — в отчаянии думала она. — Но что я значу для него, я — всего лишь… подставное лицо».
Мысль, что, вероятно, он любит принцессу Атину, о которой говорила Магара, словно меч, пронзила ее.
На кого похожа эта принцесса? Красива ли она? Может быть, она — тот идеал женщины, которым никогда не стать Теоле? Она изводила себя, воображая себе красавицу, похожую на гречанку, как и сам Алексис Василас. Вероятно, она прекрасна, как Афродита, и составит идеальную пару кавонийскому Аполлону, и именно такую женщину он хочет видеть рядом с собой, когда будет править Кавонией.
1 Конечно, очень легко было переключить симпатии народа на нее вместо Кэтрин, которую премьер-министр очень мудро связал с древней легендой. Отец не зря говорил, что Теола похожа на нимфу, а в подвенечном платье она, должно быть, в глазах крестьян стала воплощением всех их чаяний.
«Все это было всего лишь красивым театральным представлением», — думала Теола, и мистическое чувство, которое охватило ее во время свадьбы и когда она молилась за генерала в пещере, померкло. Теперь она чувствовала себя опустошенной, незначительной личностью, «почти служанкой».
46 
