35 
Сомаль пожал плечами.
— Надо заглянуть в ежедневник. Хотите сделать это вместе со мной? — вежливо спросил он, но в глазах его заплясали огоньки веселья.
Николь вспыхнула, заметив это.
— Конечно нет. Просто скажите заранее, что состоится мероприятие, которое я должна посетить… И я сделаю так же, — добавила она после небольшой паузы.
Он изогнул дугой левую бровь.
— Вы планируете организовать мероприятие, которое мы должны будем посетить?
— Не я. Вполне возможно, что тетя Франсуаз вскоре пригласит нас на обед. Несколько фраз, которыми мы с ней обменялись после поспешной свадьбы, конечно, не могут удовлетворить ее. И разумеется, нам не удалось поговорить, пока я собирала вещи в отеле, — вы ведь парили надо мной, как коршун!
— Как коршун? А я-то надеялся на более романтичное сравнение. Думал, что превосходно справляюсь с ролью преданного влюбленного мужа.
— О, я уверена, что вы получили бы восхищенные отклики, если бы кто-то знал об истинном положении вещей. Но тетя серьезно относится к семейным отношениям. Она с удовольствием примет вас в нашу семью, и чем скорее, тем лучше, с ее точки зрения… Но нам стоит с этим потянуть, — прибавила вдруг Николь и закусила губу.
— Почему?
— Совершенно ни к чему ей к вам привязываться, раз скоро все кончится.
— Как скажете. Покажите мне, пожалуйста, платье.
Николь хотела было заспорить, но о чем? Она ведь прекрасно знала, что этот брак — брак по расчету. Причем по его расчету. Демонстрация нарядов — прекрасный повод сменить тему разговора. К тому же Николь была довольна своим выбором и хотела знать мнение Сомаля. Она оттолкнула несколько мелких свертков, взяла тот, что побольше. Развернула слои бумаги, вытащила платье, встряхнула.
Темно-красное с серебряными нитями, длиной почти до пола, обтягивающее тонкую талию и дальше ниспадающее свободными складками. Она влюбилась в платье с первого взгляда. И оно сидело на ней как перчатка.
Николь подняла его, показала Сомалю.
Выражение его глаз не изменилось.
— Примерьте, — неожиданно предложил он.
— Сейчас?
— Трудно понять, действительно ли оно вам идет, когда вы просто прикладываете его к себе. — Сомаль прошел к креслу и уселся, будто собираясь провести здесь остаток вечера.
— Пожалуй, — согласилась Николь.
Спустя пять минут она появилась из ванной, одетая в новое платье. Его тесно облегающий лиф и длинная струящаяся юбка с боковым разрезом, открывающим при ходьбе ногу почти до бедра, прекрасно подчеркивали ее стройную фигуру. А спина, спина у платья практически отсутствовала до линии талии. Николь ощущала себя в нем загадочной и обольстительной.
Впрочем, ей, наверное, стоило надеть туфли. Босые ноги несколько портили впечатление… А может, и нет, если судить по внезапно возросшему интересу Сомаля. Он поднялся и подошел к ней.
— Вы выглядите просто исключительно, — медленно произнес он, охватывая ее жадным взглядом с головы до ног. Внутренний жар возрастал по мере того, как Сомаль продолжал смотреть на нее. — Повернитесь.
Она медленно сделала поворот на сто восемьдесят градусов, услышала, как он втянул воздух, увидев ее практически полностью обнаженную спину.
— Вы не замерзнете в этом? — спросил Сомаль внезапно охрипшим голосом.
— Думаю, нет, — ответила Николь, радуясь, что ее собственный голос звучит почти нормально. — Госпожа Ингрид помогла мне выбрать его.
— О, моя мать — женщина европейского воспитания и образования, — конечно, она выбрала такой суперсексуальный наряд.
— Суперсексуальный? Вот это да!
Он провел кончиками пальцев по ее обнаженной руке.
— Все мужчины будут завидовать мне. А все женщины — умирать от зависти к вашей красоте, — сказал Сомаль.
Сердце ее остановилось, потом отчаянно затрепетало, как пойманная колибри. Никто никогда не говорил ей таких замечательных вещей.
Завороженная жаром его глаз, Николь смотрела на него, не в силах оторваться, потом облизнула пересохшие от волнения губы.
Сомаль поймал это мгновение, потому что не отводил взгляда от ее рта. Прежде чем она смогла понять, что происходит, он заключил ее в объятия и поцеловал.
Но ведь никого нет рядом, было последней отчетливой мыслью Николь. Потом сознание ее помутилось, и осталось лишь ощущение его горячих губ. Они несли ей райское наслаждение, а прикосновения его рук, теплых сильных рук заставляли ее дрожать от волнения. Николь хрипловато застонала.
35 
