24 
Николь взяла камеру и осмотрелась.
— Это командный пункт, полагаю?
— Это мой домашний офис. Как вы знаете, у меня есть официальный офис в Абиджане. Но и дома у меня должны быть условия для работы и возможность связаться с советниками. Пожалуйста, не заходите сюда в мое отсутствие. — Голос его стал жестким, недвусмысленно давая понять, что это не просьба, но приказ.
Она вскинула голову, сверкнула глазами.
— Я уже устала повторять, что я не шпион. И во всяком случае, я не говорю на диула, так что все ваши секреты в полной безопасности. У меня нет ни малейшего интереса к вашим скучным бумажкам и этому дурацкому офису!
Как ей, черт побери, убедить этого человека, что она просто глупый новичок — репортер второсортной, если не третьесортной полупровинциальной французской газетенки, а не коварная сексапильная шпионка?.. Впрочем, подумала Николь, разве эти секс-бомбы не известны своими подвигами по обольщению доверчивых мужчин и выуживанию у них драгоценной информации? Интересно, удалось бы ей соблазнить Сомаля?..
Экскурсия длилась почти час. Вилла произвела на Николь огромное впечатление не только антикварной мебелью и картинами, но и суперсовременным комфортом. Самым впечатляющим оказался зал, где целая стена была занята подлинными произведениями импрессионистов. Николь знала, что, предоставленная самой себе, обязательно вернется сюда и проведет немало часов, разглядывая шедевры.
Сомаль показал ей гостиные, маленькую тихую солнечную комнату отдыха, чудесную оранжерею, гостевые помещения для членов семьи и важных посетителей. Не был забыт даже тренажерный зал. Снаружи у северной стены виллы располагался огромный бассейн, окруженный цветущими кустарниками, скрывающими его от нескромных глаз.
— Зачем нужен бассейн, если Атлантика плещется буквально у порога? — спросила Николь, когда они подошли к рукотворному водоему с ярко-голубой водой.
— Некоторые предпочитают искусственное натуральному, — пожал плечами хозяин. — Здесь у меня есть и то, и другое. Вы можете пользоваться обоими — с условием, что не будете плавать в одиночестве.
— А кто составит мне компанию?
— Я, когда буду свободен. Или Нзола, или кто-нибудь из прислуги, или садовников. Словом, любой, кто может присмотреть, чтобы вы не попали в беду.
— Боитесь, что я уплыву? — пошутила она.
— Нет, Николь, я думаю исключительно о вашем благополучии. Плавать одной — небезопасно.
Девушка кивнула, тронутая его заботой после всех неприятностей, что она ему причинила. Сомаль, конечно, прав: это небезопасно.
Ознакомление с домом хозяин закончил в кухне. Николь в изумлении заозиралась по сторонам.
— Вы, должно быть, даете большие приемы, — наконец пробормотала она, отметив два огромных холодильника, плиту на восемь конфорок, вторую — нормального размера, и духовой шкаф, в котором можно было запечь носорога.
— Родители обожали устраивать званые обеды. Я не такой большой любитель приемов, но, думаю, сейчас, когда мы женаты, многие будут ждать от нас приглашений.
— Нет.
— Нет? — Сомаль внимательно посмотрел на нее. — Почему нет?
— Не люблю больших сборищ, — быстро произнесла Николь. — Кроме того, наш брак не продлится долго. Никто не будет ожидать, что через два дня после свадьбы мы начнем устраивать торжественные приемы.
— Почему вы не любите приемы? — с любопытством спросил Сомаль.
— Никогда не знаю, о чем разговаривать с людьми. Всю жизнь я вынуждена была посещать разные общественные мероприятия из-за дяди. Никогда не говорила ему, но я их просто ненавижу! Вечно боюсь, что не вовремя сказанное слово приведет к концу привычного мира.
Сомаль расхохотался. Николь никогда не слышала такого заразительного смеха. Уголки ее губ тоже задергались, но даже его смех не смог стереть память о неловком чувстве, которое посещало ее в ожидании встречи с толпой посторонних.
— Не вижу ничего смешного, — с достоинством произнесла Николь.
Он подошел к ней ближе — слишком близко. Она чувствовала жар его тела, запах его кожи, столь обольстительные, что хотелось бросить камеру на пол, упасть в его объятия и снова вкусить сладость поцелуя. Николь, тяжело вздохнув, сдержала предательский порыв тела — нельзя дать этому постороннему для нее мужчине осознать, какое волнение он в ней вызывает.
— Извините меня. Это действительно не смешно. Прошу прощения за то, что смеялся. Но какую бы оплошность вы ни совершили на светском рауте, это не приведет к катастрофе. И если вы чувствуете себя неловко, то мы не будем давать приемов.
24 
