Последние отзывы

  29  

И, только просидев у его постели часа три, Иэн нашел в себе силы встать и спуститься сюда.

Он любил смотреть, как горят свечи: это успокаивало. В их свете была какая-то мистическая связь с тем, что он не всегда понимал, но во что верил. Когда Иэн зажигал свечу, ему казалось, что он может теперь говорить с Богом – и Бог его услышит.

Иэн смотрел на потолок, покрытый росписью. Неизвестный мастер, прошлый век. Ангелы распахивали крылья. Упитанные херувимы тянули к губам золотые трубы. Всюду курчавились облака, а из-за них лился свет. Но внимание Иэна приковывало не сияние рая. В самом углу, под тугим облаком, виднелась фигура человека – темный набросок на ярком великолепии небес. Человек сидел, слегка сгорбившись; на ногах у него были легкие плетеные сандалии, в руке – ветка оливы. Серая ткань, в которую он был задрапирован, ложилась неаккуратными складками. С ладони на нее капала кровь.

А лицо... Иэн не видел, чтобы еще кто-нибудь так изображал Христа. В темных глубоких глазах Христа светилось понимание. И плясали в них легкие, очень легкие искорки света.

«Расскажи. Я буду слушать», – говорил взгляд.

Иэн и рассказывал. Уже который год.

– Здравствуй, – сказал он Христу.

Тот молчал, но Иэну не нужен был ответ.

– Я хочу рассказать сегодня Тебе... о женщине. – Он печально улыбнулся. – Я встретил ее несколько дней назад. Знаю только ее имя – Дарина... Дара. Я... – Неловкая усмешка. – Кажется, я слегка влюблен.

Темные глаза взглянули на него с немым вопросом.

– Да. Еще недавно не подозревал, что она есть на свете – и вот... Ведь давал себе Слово! Надо было уметь его держать... Я нарушал Слово несколько раз в жизни. Первый – когда пообещал Мелли, что с ней ничего никогда не случится, она под моей защитой, и потому... Я его нарушил. Я не простил себе этого до сих пор. И теперь опять нарушил. Я ей сказал. Зачем я это сделал? Бедная девочка. На нее сразу свалились все мои проблемы. Я всегда был эгоистом, хотя не признавался себе в этом ни разу. Не хотелось.

Только один раз в жизни Иэн усомнился в Боге: когда погибла Мелли. Тогда он стоял в этой комнате, смотрел на алтарь и думал: «Ты, который можешь все, Ты, всевидящий и всепрощающий, – за что Ты взял с меня эту дань? Разве Тебе мало душ в райских кущах? Зачем Тебе моя Мелли, Господь?»

Но отец Майкл, старый духовник семьи, смог убедить Иэна: Бог не предал его. Наоборот. Он послал ему испытание, пройдя которое с честью Иэн сможет приблизиться к Богу. Испытания, говорил отец Майкл, – это острые рифы на бурной реке нашей жизни. И если ты сумеешь доплыть до конца, невзирая на них, с верой в то, что доплывешь, – тогда-то ты и увидишь сияние рая.

Иэну не нужен был рай на небе. Ему хватало того, что на земле.

Но в тот день, когда он смог посмотреть в глаза Христу без обиды, он обрел покой.

– ...Я отказался от нее, – горько сказал Иэн. – Понимаешь? Я оставил ее стоять на этой улице, хотя... Скажи, верно ли я поступил?

Бог не ответил.

...Иэн так и заснул на неудобной скамье, при мерцающем свете свечей. Впервые за последнее время ему удалось погрузиться в глубокий сон. Обычно он спал чутко, часто просыпаясь.

Нет, не впервые, подумал он, открывая глаза. Сегодня ты уже спал так. Обнимая Дарину.

Теперь, после прошедшего дня, Иэн чувствовал себя... по-другому. И только сейчас понимал: он вернулся к тому, с чего начинал – к человеку, который хочет жить и у которого впереди вся эта жизнь.

– Что ты сделала со мной? – простонал Иэн.

А потом он поднялся в кабинет, сел за стол и начал писать.

Винсент появился к завтраку. Вид у него был несколько потрепанный, пепельные волосы взлохмачены. От него резко пахло потом и лошадьми; похоже, последние несколько часов он не слезал с коня. Однако походка его осталась прежней – легкий, уверенный шаг хищника. Очень опасная походка – для тех, кто умеет видеть.

– Мне кажется, или ты и вправду опоздал на целые сутки? – Иэн смотрел на друга довольно мрачно.

Вине развел руками.

– Прости. Меня вызывали за город. Неприятности, беспорядки на фермах арендаторов. Я забыл предупредить тебя.

– Ну конечно. – Иэн жестом отпустил слугу, желая говорить с другом наедине, и потянулся за булочкой. Стол ломился от вкусной еды – похоже, повара пытаются раскормить хозяина до неузнаваемости. – Ладно, не в этом дело. Садись. Есть разговор.

Винсент нахмурился:

– Что-то случилось?

– Да, – Иэн печально улыбнулся своим воспоминаниям, – но я не могу говорить с тобой сейчас и это обсуждать. Хотя... Помнишь, я говорил тебе о женщине?

  29