Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
2 
Незнакомец рассмеялся и закружил ее в очередном повороте вальса.
– Разве это остановит истинного кабальеро? – Дарине неожиданно захотелось наступить ему на ногу.
– Истинного кабальеро не остановит ничто, – согласилась она, вежливо улыбаясь. Как знать, может, это тот самый влиятельный граф. Значит, надо улыбаться. Все время улыбаться.
Странно, но где же Эван? Дарина вежливо отказалась от танца с весьма миловидным молодым джентльменом в костюме итальянского кардинала и поднялась на балкон. Да уж, пытаться разглядеть кого-либо в плотной толпе танцующих и сплетничающих титулованных особ – абсолютно бесполезное занятие. На балконе было чуть посвободней, чем внизу, но гораздо жарче. Дарина устало вздохнула, бросила еще один взгляд на танцующие пары, пытаясь все же найти мужа, и спустилась обратно в залу.
И опять улыбки и поклоны. Кто все эти люди? Кажется, скоро уголки ее губ навсегда останутся приподнятыми, как у той маски Арлекина, что промелькнула мимо. Ну что ж, она избавит себя от лишних усилий в дальнейшем. Что ни делается, все к лучшему, нельзя этого забывать, даже если хочется пойти и утопиться в ближайшем пруду. Кстати, о пруде... Как здесь невыносимо душно! Дарина взглянула вверх: свечи в люстрах оплыли, ветви плюща завяли, как она и предполагала, зеленый шелк на стенах повис беспомощными полотнищами, местами оборванными, а местами закапанными воском.
Так великолепие превращается в руины. Гости тоже уже являли собой не очень привлекательное зрелище. Маски поистрепались, костюмы помялись. Первый бал осеннего сезона в Соммерсет-хаусе подходил к концу. Дарина выскользнула из залы и медленно спустилась по лестнице в холл. За могучим фикусом, произраставшим в инкрустированном слоновой костью горшке, целовалась юная парочка. Дарина поморщилась, проходя мимо них. Не могли выйти в сад...
Сад. Неплохая мысль. Может, в саду есть пруд? У пруда веет ветерок, нет удушающего запаха горящих свечей, нет шума уже изрядно нетрезвой толпы. Соммерсеты в этот раз сэкономили на сандвичах, но вино лилось рекой. Маскарад...
Где сейчас Эван – один бог знает. Ей этого знать совсем не хотелось. Гости начнут разъезжаться часа через два, не раньше, и можно будет потом сказать мужу, что она потеряла Беатрис в суматохе, а его не смогла найти, поэтому уехала одна. Только нужно прогуляться по саду, чтобы не болела так голова, и – домой, домой, в постель, спать...
Дарина прошла по узкой тропинке к фонтану, слабо журчавшему в полутьме – луна светила довольно ярко. Из клювов двух лебедей, переплетавшихся шеями, падали хрустальные струйки, разбиваясь острыми брызгами в маленьком бассейне. Заросли вокруг фонтана были темны и тихи.
На бортике фонтана горела свеча.
Дарина бесшумно подошла ближе, огляделась. Просто свеча, без подсвечника, прикрепленная к мрамору несколькими каплями воска. И – никого, не слышно даже шороха, указывающего на чье-то присутствие. Дарина пожала плечами, села на бортик, опустила руки в воду, показавшуюся ледяной. Боже, как болит голова... Она зачерпнула воды и выпила глоток из ладоней. Заломило зубы.
Она сняла маску и ополоснула лицо, на секунду задумалась, но все же решилась и вынула шпильки из прически. Волосы рассыпались по плечам.
«Зачем я здесь? Что я здесь делаю? Домой, домой».
Свеча тихо зашипела: видимо, на нее попали брызги. «Все не так. Я не должна об этом думать, иначе я сойду с ума, а я должна улыбаться. Как я устала...»
Все было плохо и бессмысленно. Она так устала, что не способна была любоваться луной, красотой фонтана, а глядя на влюбленных каменных лебедей, испытывала тоску – по тому, чего никогда не будет.
...Вчера они говорили с Беатрис, и та обронила со смехом:
– Заведи любовника, дорогая. Это не так и сложно, поверь. Иногда, даже слишком легко. Тебе не составит труда соблазнить любого, кого только пожелаешь. Развлечешься, избавишься от тоски и скуки.
– Я верна Эвану.
– Милая, верность – давно устаревшая добродетель. Сейчас супружеская измена не карается общественной моралью, наоборот – негласно ею поощряется. Если у тебя есть любовник, двое, трое – ты интересная и привлекательная женщина.
– Двое?! Трое?!
– И четверо, и пятеро, стоит тебе только пожелать. Только тогда уже могут и косо посмотреть. Из зависти.
– Не хочу, Беа. Я предам себя и нарушу клятву, которую дала перед алтарем. Когда я выходила замуж, то знала, на что шла. Я не могу нарушать обещания, данные перед лицом Всевышнего.
2 
