Последние отзывы

  40  

Она слышала в голосе графа совсем незнакомые нотки.

— В-вы… велели мне… уехать! — чуть слышно пролепетала она.

— Но был уверен, что после моего грубого приема ты должна меня возненавидеть!

Он нежно взял ее за подбородок и заглянул в лицо. Туман был настолько густой, что они едва могли видеть друг друга, но Джакоба необычайно остро воспринимала присутствие графа, его близость.

— Как ты ко мне относишься? — спросил он. — Скажи мне правду. Незнание или обман для меня невыносимы.

Все еще сомневаясь, что такое может происходить наяву, а не во сне, Джакоба ответила:

— Я… я люблю вас… Люблю… Я ничего не могу с собой поделать!.. И… если я должна буду уехать… то лучше бы мне… сразу умереть!

Граф крепко прижал ее к себе, и ей стало трудно дышать.

А в следующую секунду он начал целовать ее, и его поцелуи были отнюдь не осторожными и робкими, а жадными и властными, словно он боялся потерять ее и готов был сразиться с целым миром, чтобы удержать ее подле себя.

Джакобе показалось, будто ее пронзила молния. Блаженство и одновременно боль — эти ощущения были так не похожи на все, что она прежде знала.

А граф продолжал ее целовать, но теперь его ласки заключали в себе столько нежности, оставаясь все такими же властными.

Любовь к нему переполняла все ее существо. Она сказала правду: если ей нельзя остаться с ним, она предпочтет умереть. И когда граф наконец оторвался от ее губ, она невнятно прошептала:

— Пожалуйста, разрешите мне… остаться! Разрешите быть… рядом с вами!

— Ты останешься со мной навсегда! — решительно произнес граф.

— Вы… вы уверены… что хотите этого?

— Я люблю тебя! Люблю, как никогда никого не любил! Но я так боялся, что внушил тебе ненависть, поэтому мне необходимо было отослать тебя отсюда!

Он не дал ей ответить и снова начал целовать.

Джакоба испытывала неземное блаженство, и ей показалось, будто она умерла и попала в рай.

Прошло немало времени, прежде чем граф сказал:

— Пойдем обратно в замок, дорогая. Опасно так долго оставаться в тумане.

Джакоба подняла к нему сияющие глаза.

— Туман рассеялся! — молвила она.

Граф осмотрелся. Действительно, пока он целовал ее, стоя на коленях среди вереска, в который улеглись его спаниели, туман рассеялся!

Небо посветлело, и сквозь облака уже проглядывали солнечные лучи.

Обернувшись, Джакоба и граф увидели башни замка. На деревьях в парке и саду еще висели клочья тумана, но и они стремительно таяли.

Граф поднялся и помог встать Джакобе. Снова обняв ее, он сказал:

— Можно ли быть столь поразительно красивой! Неужели ты действительно меня любишь?

— Я… люблю тебя! И я так счастлива, что мне кажется, будто все это сон! — ответила Джакоба.

Граф поцеловал ее глаза, словно пытался осушить слезы на ресницах.

— Я сейчас же веду тебя домой! — нежно произнес он. — Надо немедленно принять горячую ванну, чтобы ты не простудилась.

Джакоба вскрикнула:

— Но этого надо опасаться тебе — ты ведь был так болен!

Она все еще робко дотронулась до его щеки.

— Как ты мог… идти в туман… искать меня?

— Потому что иначе я бы тебя потерял, — ответил граф. — Ну пойдем же, любимая. Мы поговорим об этом потом, дома.

Он взял ее за руку и повел по извилистой тропинке к замку. Она оказалась настолько крутой, что теперь Джакоба и сама не понимала, как ей удалось подняться так высоко в тумане, настолько плотном, что она почти не видела, куда ставила ноги!

Спаниели весело бежали впереди, виляя хвостами: мол, все в порядке.

Когда они подошли к замку, Джакоба сказала:

— Я вся промокла и выгляжу… просто ужасно! Мне не хотелось бы… чтобы кто-нибудь увидел меня… такой.

Граф улыбнулся.

— Мне ты кажешься прелестной, но я понимаю, что ты хочешь сказать. Мы войдем в замок сбоку.

Они прошли через дверь, выходившую в сад, и поднялись наверх не по главной лестнице.

Граф подвел Джакобу к ее комнате и, открыв дверь, попросил:

— Поторопись, я хочу с тобой поговорить. Я буду в своем кабинете.

Он уже хотел уйти, но Джакоба сказала:

— Ты должен переодеться! Ты ведь тоже промок!

— Продолжаешь за мной ухаживать?

— Я по-прежнему твоя сиделка и… значит… ты должен меня слушаться!

Он засмеялся.

— Я буду слушаться тебя, а ты — меня. Я прикажу, чтобы тебе приготовили горячую ванну.

  40