23 
В библиотеке обе женщины обсудили план действий, затем Фарида сходила за ключами, и они отправились в путешествие по дворцу. Они переходили из комнаты в комнату, с этажа на этаж. Фарида показывала Джине самые ценные из сокровищ дворца, которые видели лишь члены семьи и близкие друзья. Это была ознакомительная прогулка. Работу они решили начать позже. При виде наиболее почитаемых дворцовых сокровищ Джина нередко теряла дар речи.
Узнав, что Джейк отправился на прогулку по старой части города и его не будет до вечера, Джина поужинала с Фаридой. Поев, они разошлись по своим комнатам.
Немного посидев над бумагами и приняв вечернюю ванну, Джина распустила волосы. Усевшись по-турецки на роскошной кровати, она позвонила отцу.
— Профессор Коллинз слушает.
— Папа, это я, Джина.
— Вот так сюрприз! Как ты там? Как Кабуядир? Он все так же притягателен для тебя, как три года назад?
Слегка огорошенная, она улыбнулась:
— Признаться, да. Так сильно, что я согласилась остаться здесь немного дольше, чем планировала. Шейх предложил мне составить каталог дворцовых ценностей, помимо отчета по «Сердцу отваги».
— Наверное, ты произвела на него впечатление. Это большая удача, и для аукционного дома, и для тебя.
— Он считает так же, — сдержанно ответила Джина.
— Какой он, его величество?
Ей было трудно подобрать нужные слова. Все, о чем она могла думать, — это страдания Захира. Отдыхает ли он? Не загноятся ли его раны?
— Я уже встречалась с ним, папа, — тихо произнесла она, — когда была здесь в прошлый раз. Он — тот мужчина, про которого я тебе рассказывала, хотя я тогда не знала, что он наследник шейха. Это к нему я хотела уехать.
На другом конце провода ничего не было слышно, кроме потрескиваний на линии.
— Папа?
— Ну, что ж… Он все еще небезразличен тебе?
— Да. — Джина облегченно вздохнула, что смогла признать правду. — Да. Но он сердит на меня за то, что я не вернулась, и теперь вряд ли когда-нибудь снова поверит мне.
— Но он попросил тебя остаться и заняться изучением сокровищ дворца? Это не похоже на поступок человека, который не доверяет тебе, доченька.
— Наверное, мне нужно просто подождать и посмотреть, как будут развиваться события…
— Я поступил тогда очень эгоистично, отговорив тебя ехать. Тогда я просто обезумел, потеряв твою маму. Да, я хотел, чтобы ты многого добилась как профессионал, но я злоупотребил твоей добротой. И теперь прошу тебя о прощении.
Джина с трудом подавила слезы:
— Мне нечего прощать тебе, папа. Ты нуждался во мне, я решила остаться. Тогда нам с Захиром просто не суждено было быть вместе… Ладно, расскажи лучше, как ты поживаешь? Ты не возражаешь, что меня так долго не будет?
— Не возражаю ли я? — Отец был удивлен, что ей пришло такое в голову. — Разумеется, нет! Это для тебя замечательная возможность сделать себе имя и продвинуться по работе. А если ты решишь, что тебе нужен Захир, то тоже замечательно, и я благословляю тебя.
— Спасибо, пап. Кстати, как там твоя новая экономка?
— Честно говоря, Лиззи — просто дар Господень! Она не только великолепно готовит, но и всерьез увлекается историей. У нее легкий характер, она очень умна, а еще она прекрасная мать. Ее мальчик, кстати говоря, тоже оказался умницей. Помнишь, у меня барахлил компьютер? Так он уже разобрался, в чем дело, и решил проблему. Мы прекрасно ладим, не волнуйся, Джина. Просто звони мне время от времени и рассказывай, как у тебя дела, ладно?
— Хорошо, папа.
— До свидания, моя дорогая. Скоро мы снова созвонимся.
— Пока.
Захир стоял на балконе, глядя на закат. Он любил наблюдать, как сияющий огненный шар спускается за горизонт, и каждый раз ощущал себя частью чего-то грандиозного. Это умиротворяло его, и он тихо возносил небесам благодарности.
Когда солнце скрылось, боль в боку вернула Захира к действительности. Он с горечью вспомнил, что, пусть на короткое время, ему придется испытывать неудобство и неприятные ощущения.
Он тосковал по свободе, по бесконечному простору пустыни. Ему хотелось скакать на прекрасном арабском жеребце, чтобы теплый ветер развевал волосы, а солнце согревало спину, забывая на время, что он — правитель Кабуядира. В его грезы вторгся еще один искушающий образ: впереди него на лошади сидела женщина.
Он не отказался от мысли сделать Джину своей любовницей. Завтра он еще раз постарается убедить ее, что это будет самой естественной разрядкой того любовного напряжения, которое возникало между ними при каждой встрече. Если она согласится, ему больше не понадобится рисковать своим сердцем, как раньше.
23 
