Последние отзывы

  67  

– А последний выложил сорок тысяч.

– Нет, нет, тридцать.

– То был предпоследний. В жизни б не подумал, что во всей Галисии найдется такая куча денег.

– Ну а тот, который всех обскакал? – спросил отец Кихот. – Что же он получает?

Один из присутствующих расхохотался и сплюнул.

– Отпущение грехов. В общем-то, недорого ему это обошлось.

– Не слушайте его, монсеньор. Он все святое высмеивает. Тот, который всех обскакал – и это справедливо, – он получит самое лучшее место, когда понесут Пресвятую Деву. Знаете, какое у нас тут состязание за эту привилегию.

– И какое же место самое лучшее?

– Впереди, справа.

– В прошлом году, – доложил шутник, – у нас было только четверо носильщиков. А в этом году священник сделал паланкин побольше, так что его понесут уже шестеро.

– И последние двое заплатили всего по пятнадцать тысяч.

– Так у них грехов поменьше. На будущий год, вот увидишь, будет уже восемь носильщиков.

Отец Кихот протиснулся ближе ко входу в церковь.

Какой-то человек дернул его за рукав. В руке он держал две монеты по пятьдесят песет.

– Монсеньор, не дадите мне сто песет бумажкой?

– Зачем она тебе?

– Да хочу пожертвовать Пресвятой Деве.

В церкви запели гимн, и отец Кихот почувствовал, как напряглась в ожидании толпа. Он спросил:

– А разве монеты Пресвятая Дева не принимает?

Над толпой появилась, раскачиваясь, голова в короне, и отец Кихот в едином порыве со всеми, кто стоял вокруг, перекрестился. Монеты выскользнули из пальцев его соседа, и он кинулся подбирать их с земли. Между головами отец Кихот на секунду увидел одного из носильщиков. Это был человек в полосатом галстуке. Тут толпа расступилась, давая дорогу, и перед отцом Кихотом на мгновение предстала вся статуя.

Он не мог поверить тому, что увидел. Покоробил его не привычный вид фигуры с гипсовым лицом и застывшими голубыми глазами, а то, что статуя была вся одета бумажками. Какой-то человек, оттолкнув отца Кихота, потянулся к ней, помахивая бумажкой в сотню песет. Носильщики остановились, чтобы он мог приколоть банкнот к одежде статуи. А ее одежды даже и не видно было из-за бумажных купюр – банкноты в сто песет, в тысячу песет, пятисотфранковые и на сердце – стодолларовая бумажка. Между отцом Кихотом и статуей находился лишь священник да струя ладана из его кадила. Отец Кихот смотрел на увенчанную короной голову, видел остекленевшие, словно у женщины, умершей и забытой, глаза – никто даже не потрудился закрыть ей веки. Он подумал: «Неужели ради этого она смотрела на то, как в муках умирал ее сын? Чтобы потом собирать деньги? Чтобы на этом разбогател какой-то священник?»

Мэр – а отец Кихот совсем забыл, что позади него стоит мэр, – сказал:

– Пошли отсюда, отче.

– Нет, Санчо.

– Только не делайте глупостей.

– О, вы говорите со мной совсем как тот, другой, Санчо, и я отвечу вам так, как сказал мой предок, когда увидел великанов, а вы утверждали, что это были ветряные мельницы: «Если ты боишься, то отъезжай в сторону и помолись» [Сервантес, «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский», ч.1, гл.8, пер. Н.Любимова].

Выступив на два шага вперед, он встал перед священником, раскачивавшим кадило, и сказал:

– Это же богохульство!

Священник повторил:

– Богохульство? – Потом, заметив, что на отце Кихоте воротничок и пурпурный pechera, добавил: -…монсеньор.

– Да. Богохульство. Если вам известно значение этого слова.

– О чем вы, монсеньор? У нас сегодня праздник. Наш престольный праздник. На то есть благословение епископа.

– Какого епископа? Да ни один епископ не разрешил бы…

Тут вмешался носильщик в ярком галстуке.

– Этот человек мошенник, отче. Я сегодня уже видел его. На нем тогда не было ни pechera, ни воротничка, и он покупал вино у этого безбожника сеньора Диего.

– Вы высказали свое возмущение, отче, – сказал мэр. – Пошли отсюда.

– Позовите жандармов! – крикнул мексиканец толпе.

– Да вы же, вы… – начал было отец Кихот, но от гнева никак не мог найти нужного слова. – Опустите Пресвятую Деву! Да как вы смеете, – сказал он, обращаясь к священнику, – одевать ее деньгами? Уж лучше бы несли ее по улице голой.

– Сбегайте же за жандармами! – повторил мексиканец, но все разворачивалось настолько интересно, что никто в толпе не шелохнулся.

Вольнодумец выкрикнул:

– Спросите его, на что пойдут эти деньги!

– Ради бога, пошли отсюда, отче.

– Шествие продолжается! – скомандовал священник.

  67