Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
147 
Николас, пытавшийся обнять ее, опустил руки.
– Воплощение зла? Леттис? Она, конечно, женщина алчная, но зло?
Даглесс судорожно сжала кулаки:
– Что ты знаешь о зле? Вы, мужчины, все одинаковы, независимо от того, в каком веке родились. И цените в женщинах только внешность. Если женщина красива, она может получить любого мужчину. А если уродлива, все остальное значения не имеет.
Николас рассерженно свел брови:
– Да, это все, что меня интересует. Мне безразличны долг, семья и женщина, которую я люблю. Главная моя цель – сорвать одежды с божественного тела Леттис.
Даглесс охнула и отшатнулась, как от пощечины. Ей хотелось убежать, но сама она не найдет выхода из лабиринта! Она повернулась к нему. До сих пор гнев позволял ей гордо держать голову, но теперь неожиданно покинул ее. Даглесс упала на скамью и спрятала лицо в ладонях.
– О боже! – прошептала она.
Николас сел рядом, обнял ее и держал, пока она плакала у него на груди.
– Я не могу отказаться, пойми. Об этом браке договорились наши родители. Я не хочу жениться, особенно теперь, когда у меня есть ты, но ничего другого не остается. Если что-то случится с Китом, я стану графом, и моя обязанность – произвести на свет наследника.
– У Леттис не может быть детей, – всхлипнула Даглесс.
Он вытащил платок из штанов-буфов.
– Что?
Даглесс громко высморкалась.
– У Леттис не может быть детей.
– Откуда ты знаешь?
– Это она добилась твоей казни. О Николас, прошу тебя, не женись! Она убьет тебя!
Даглесс постепенно успокаивалась и припоминала, что должна ему сказать.
– Я давно хотела все объяснить, но думала, что у нас с тобой больше времени. Хотела, чтобы ты больше доверял мне, прежде чем я во всем признаюсь. Я знаю, как сильно ты любишь Леттис, и…
– Люблю? Я люблю Леттис Калпин!? Кто тебе это сказал?
– Ты сам. Твердил, что одна из главных причин, по которой желаешь вернуться в шестнадцатый век, – твоя страстная к ней любовь.
Николас отстранился и встал.
– Со временем я ее полюбил?
Даглесс шмыгнула носом и снова высморкалась.
– Когда ты явился ко мне, вы были женаты уже четыре года.
– О, мне потребовалось бы куда больше времени, чтобы полюбить эту женщину, – пробормотал Николас.
– Что?
– Расскажи мне еще о любви, которую я питал к жене, – потребовал он.
В горле Даглесс стоял колючий ком, поэтому говорить было трудно, но она постаралась, как могла, объяснить все, что он ей сказал. Он долго допрашивал ее, желая знать все об их последних днях вместе. Отвечая на бесчисленные вопросы, Даглесс держала его большую ладонь обеими руками.
Наконец он приподнял ее подбородок и заглянул в глаза.
– Когда мы были в твоем времени, я знал, что должен вернуться. Возможно, я просто не хотел причинять тебе боль, когда уйду. Не хотел, чтобы ты полюбила человека, который не может с тобой остаться.
В широко раскрытых глазах Даглесс сверкнули слезы.
– Ты говорил это. В нашу последнюю ночь вместе ты сказал, что не коснешься меня, потому что я буду слишком скорбеть о тебе.
Улыбнувшись, он отвел с ее лица влажную прядь волос.
– Я не смог бы полюбить Леттис, проживи с ней хоть тысячу лет.
– О Николас! – прошептала она и, обхватив его за шею, стала целовать. – Я знала, что ты поступишь как нужно. Знала, что ты на ней не женишься. Теперь все будет хорошо. Тебя не казнят, потому что у Леттис не будет причин убить тебя или Кита. И она не сговорится с Робертом Сидни, потому что ты не сделал Арабелле ребенка. О, Николас, я знала, знала, что ты на ней не женишься!
Николас снял ее руки с шеи, но не отпустил, продолжая сжимать, тревожно глядя ей в глаза.
– Я обручен с Леттис и через три дня уезжаю на свадьбу.
Даглесс попыталась освободиться, но он держал ее крепко.
– У нас разные дороги. Мы живем в разном времени. У меня нет такой свободы, как у тебя. Я не могу жениться только ради себя самого. – Он наклонился чуть ниже и прижался губами к ее щеке. – Ты должна понять меня. Мой брак устроен много лет назад, и это выгодный союз. Моя жена принесет в семью земли и влиятельные связи.
– Земли и связи помогут тебе, когда палач отрубит твою голову? – взорвалась Даглесс. – Пойдешь на смерть с мыслью о том, какой выгодный брак заключил?!
– Ты должна рассказать мне все, и тогда я спасусь от обвинений в измене.
Даглесс вырвалась и отошла на дальний конец заросшей травой лужайки в центре лабиринта.
– Спасешься? Так же, как спас Кита? Не будь меня, твой брат уже лежал бы в могиле, а прелестная Леттис выходила бы замуж за графа.
147 
