Последние отзывы

  54  

— А знаете, — сказал капитан Сегура, — было время, когда мне казалось, что вы меня недолюбливаете.

— С человеком играешь в шашки не только потому, что он тебе нравится.

— Да, не только, — сказал капитан Сегура. — Смотрите! Я прохожу в дамки.

— А я беру у вас три шашки.

— Вы, наверное, думаете, что я зевнул, но сейчас убедитесь, что ваш ход мне выгоден. Вот, смотрите, я бью вашу единственную дамку. Зачем вы ездили в Сантьяго, Санта-Клару и Сьенфуэгос две недели назад?.

— Я всегда туда езжу в это время года по своим торговым делам.

— Да, вид это имело такой, будто вы и в самом деле ездили по торговым делам. В Сьенфуэгосе вы остановились в новой гостинице, пообедали один в ресторане у моря. Сходили в кино и вернулись домой. На следующее утро…

— Неужели вы действительно думаете, что я — секретный агент?

— Начинаю в этом сомневаться. Наши друзья, видно, ошиблись.

— А кто они, эти «друзья»?

— Ну, скажем, друзья доктора Гассельбахера.

— Кто же они такие?

— Я по должности обязан знать, что творится в Гаване, — сказал капитан Сегура, — но отнюдь не обязан давать сведения и принимать чью-то сторону.

Его дамка разгуливала по всей доске.

— А разве на Кубе есть чем интересоваться иностранной разведке?

— Конечно, мы страна маленькая, но лежим очень близко от американского континента. И можем угрожать вашей базе на Ямайке. Если какую-нибудь страну окружают со всех сторон, как Россию, она старается пробить брешь.

— Но какую роль могу играть я… или доктор Гассельбахер… в мировой стратегии? Человек, который продает пылесосы. Или доктор, ушедший на покой.

— В каждой игре бывают не только дамки, но и простые шашки, — сказал капитан Сегура. — Вот, например, эта. Я ее бью, а вы отдаете без всякого огорчения. Ну, а доктор Гассельбахер все-таки хорошо решает кроссворды.

— При чем тут кроссворды?

— Из такого человека получается превосходный криптограф. Мне однажды показали вашу телеграмму с расшифровкой; вернее, дали возможность ее найти, Может быть, надеялись, что я вышлю вас с Кубы. — Он засмеялся. — Отца Милли! Как бы не так!

— Что это была за телеграмма?

— Вы там утверждали, будто вам удалось завербовать инженера Сифуэнтеса. Какая чушь! Я его хорошо знаю. Может, они для того и стреляли, чтобы телеграмма звучала правдоподобнее. А может, и состряпали телеграмму для того, чтобы от вас избавиться. А может, они просто люди куда более доверчивые, чем я.

— Какая странная история! — Уормолд передвинул шашку. — А почему вы так уверены, что Сифуэнтес не мой агент?

— Я вижу, как вы играете в шашки, мистер Уормолд, а кроме того, я допросил Сифуэнтеса.

— Вы его пытали?

Капитан Сегура расхохотался.

— Нет. Он не принадлежит к тому классу, который пытают.

— Я не знал, что и в пытках есть классовые различия.

— Дорогой мой мистер Уормолд, вы же знаете, что есть люди, которые сами понимают, что их могут пытать, и люди, которые были бы глубоко возмущены, если б такая мысль кому-нибудь пришла в голову. Пытают всегда по молчаливому соглашению сторон.

— Но пытки пыткам рознь. Когда они разгромили лабораторию доктора Гассельбахера, это ведь тоже было пыткой…

— Мало ли что могут натворить дилетанты! Полиция тут ни при чем. Доктор Гассельбахер не принадлежит к классу пытаемых.

— А кто к нему принадлежит?

— Бедняки моей и любой латиноамериканской страны. Бедняки Центральной Европы и азиатского Востока. В ваших благополучных странах бедняков нет, и поэтому вы не подлежите пыткам. На Кубе полиция может измываться, как хочет, над эмигрантами из Латинской Америки и прибалтийских стран, но и пальцем не тронет приезжих из вашей страны или из Скандинавии. Такие вещи без слов понимают обе стороны. Католиков легче пытать, чем протестантов, да среди них и преступников больше. Вот видите, я был прав, что вышел в дамки; теперь я бью вас в последний раз.

— Вы, по-моему, всегда выигрываете. А теория у вас любопытная.

Они оба выпили еще по одному бесплатному «дайкири», замороженному так сильно, что его приходилось пить по капельке.

— А как поживает Милли? — спросил капитан Сегура.

— Хорошо.

— Я очень люблю эту девочку. Она правильно воспитана.

— Рад, что вы так думаете.

— Вот поэтому мне бы и не хотелось, чтобы у вас были неприятности, мистер Уормолд. Нехорошо, если вас лишат вида на жительство. Гавана много потеряет, если расстанется с вашей дочерью.

  54