138 
В ту самую секунду, как Мэри-Ли открыла дверь, Дора вскричала:
– Скотт здесь?
– Нет.
– Вы знаете, где он? Прошу вас, умоляю. Если вы знаете, где он, скажите мне.
Мэри-Ли взяла ее за руку, втянула в дом и провела прямо к камину.
– Сядьте и расскажите мне, что случилось.
Дора отказалась сесть. Она металась взад-вперед и рвала на себе волосы. В одной руке она сжимала листок линованной бумаги. Левый край был оборван и висел бахромой, значит, листок был вырван из блокнота со спиральным креплением.
– Что это? – спросила Мэри-Ли.
– Записка. Я нашла ее в комнате Скотта. К нам приходил полицейский.
– Полицейский?
– Один из людей Датча. Искал его и Уэса, – нетерпеливо объяснила Дора. – Это неважно. Когда он ушел, я заглянула в комнату Скотта, хотела проверить, как он. Комната была пуста. Я нашла вот это. – Она протянула записку Мэри-Ли. – Это правда? – Слезы текли по щекам Доры. – Вы его любовница?
Мэри-Ли и в голову не пришло отрицать.
– Последние несколько месяцев, – тихо подтвердила она.
Дора остановилась и уставилась на нее с открытым ртом.
– Как вы могли? Вы что, с ума сошли?
– Миссис Хеймер, прошу вас, – мягко сказала Мэри-Ли. Душевное состояние Доры волновало ее куда больше, чем обвинения, которые мать Скотта готова была на нее обрушить. Казалось, Дора вот-вот рухнет. – Я расскажу вам все, что вы хотите знать о моих отношениях со Скоттом. Но я ничего не могу сказать, пока вы кричите на меня. Прошу вас. – Она указала на кресла у камина, но Дора ударила ее по руке. Удар был болезненный, но Мэри-Ли сохранила самообладание. Кто-то из них двоих должен был его сохранить. – Что в записке?
– Он объяснил, что произошло этим утром.
– Это была омерзительная сцена. Других слов не подберу.
– Что ж, можете гордиться собой, – горько усмехнулась Дора. – Ваше позорное поведение привело вот к этому.
Она швырнула записку Мэри-Ли. Листок был скомкан и влажен от ладони Доры. Разгладив его, Мэри-Ли узнала почерк Скотта.
Записка была адресована его родителям. Первая же строка привела ее в ужас: «Я знаю, вы никогда меня не простите за то, что я сделал». Мэри-Ли прочла это вслух и взглянула на Дору:
– Что он хотел этим сказать? Что он такое сделал, чего нельзя простить?
– Спал со своей учительницей, полагаю. Я не знаю. – Дора вновь принялась метаться и ломать руки. – Вы – последняя, кого я хотела бы видеть рядом с моим сыном. Мне до смерти не хотелось к вам обращаться. Но я пришла в надежде, что вы сможете пролить свет на эту записку. Или подсказать мне, где он может находиться. Или объяснить, что значит: «Вы никогда меня не простите». Скажите мне хоть что-нибудь! – закричала она, и на последнем слове ее голос сорвался на визг.
Мэри-Ли еще раз перечитала строчку.
– Может быть, он имел в виду нашу связь. Но, может быть, он хотел сказать…
Она не могла заставить себя выразить вслух, что эта туманная фраза могла означать.
– Он имеет в виду то, что сделает к тому моменту, когда мы прочтем записку? – спросила Дора. – Или то, что он уже сделал? То, что, по его мнению, мы сочтем непростительным?
– Я не знаю и боюсь гадать, миссис Хеймер.
Дора попятилась к стене, закрыла лицо руками и разрыдалась.
– Он хочет сказать, что убьет себя?
Мэри-Ли продолжила чтение. В душе у нее нарастала паника. Это была предсмертная записка самоубийцы, хотя Скотт прямо не написал, что собирается покончить с собой. Но когда он торопливо оделся и покинул ее спальню этим утром через балконную дверь, он был в жутком состоянии. Она умоляла его остаться, но он слышать ничего не хотел.
Он ушел от нее и, должно быть, забежал домой только для того, чтобы написать записку. На что бы он ни решился, решение было принято мгновенно. Именно эта поспешность ужасала ее. Он не мог поступать разумно.
– Он что-нибудь взял с собой, когда уходил?
– Я не знаю, – покачала головой Дора. Погруженная в свои горестные мысли, она почти не слушала Мэри-Ли.
Мэри-Ли схватила ее за плечи и встряхнула.
– Из дома ничего не пропало?
Взгляд Доры прояснился.
– Что вы имеете в виду?
«Пистолет». Не успела Мэри-Ли произнести это вслух, как раздался громкий стук в дверь. Обе женщины вздрогнули. Несколько секунд они в страхе смотрели на дверь. Обеим пришла в голову одна и та же мысль, которую они боялись высказать.
138 
