Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
18 
— А обычный супермаркет не подойдет?
— Не хочу тебя расстраивать, но в обычный супермаркет тебя в таком виде не пустят.
— Это как?
— Привыкай. В этом мире бояться асоциальных людей, особенно, если они пробужденные.
— Что же мы такого совершили, за что нас так ненавидят?
— Мы с тобой ничего не совершали. А вот пробужденные из первой волны натворили много бед.
— Это из-за осложнений после криогенезации?
— Да, в основном. Ты же понимаешь, что тебе повезло.
— Зря ты так думаешь. Я не могу кое-что вспомнить из своего прошлого.
— И много черных пятен?
— Достаточно.
— Странно признаваться в этом тебе, но у меня были проблемы с речью после пробуждения.
— Ты не мог говорить?
— Да, я не мог правильно выговаривать слова.
— И долго это продолжалось?
— Пока Гийон не заставил меня зачитать ему по вечерам Уголовный Кодекс.
— Что? — засмеялась Кайлин.
— Да-да. Практически каждый вечер я вслух читал Гийону параграфы из законодательства. Два месяца мучений — и я не только мог выносить приговоры, но и вполне четко произносил слова.
— Гийон не производит впечатления человека, который мог бы на такое пойти.
— Я знаю, Кайлин. Но у всякого поведения есть свой первоисточник.
— Хочешь сказать, что его ненависть ко мне имеет личное происхождение?
— Его жена и маленький сын погибли в автокатастрофе по вине пьяного пробужденного. Гийон выжил, ценой некоторых преобразований, которые ты уже оценила, но женщину и ребенка спасти не удалось. Хуже всего, что виновный в аварии не был гражданином и ответственности за содеянное не понес.
— Это как?
— А вот так. За его спиной стояли влиятельные люди и единственное, что грозило обвиняемому — это признание нестабильным. Естественно, диагноз не подтвердился, и он остался жив.
— А где он сейчас?
— Не знаю. Сианна как-то обмолвилась, что Гийону известно его место жительства, но на этом всякие домыслы прекратились.
— А ты как думаешь?
— Не знаю, честно.
— И давно это с ним произошло?
— Еще до моего прихода в группу.
— У него левая рука стальная.
— И левая нога тоже. Точно так же, как и вся грудь.
— А сколько ему лет?
— Тридцать три.
Тем временем Маркус припарковал свой автомобиль у высотного зеркального здания, на первом этаже которого располагался модный бутик.
В окнах этого магазина, запечатленные в пластмассовой форме, стояли недвижимые фигуры мужчин и женщин, разодетые в наряды ярких цветов.
Маркус помог Кайлин выбраться из машины и повел ее к главному входу в магазин. Девушка, конечно, заметила, как он мимолетно кивнул двум охранникам, напрягшимся при появлении Кайлин в этом месте. Но молодые люди быстро окинули посетителей презрительным взглядом и тут же отвернулись в другую сторону.
— Будь я здесь одна, меня бы не пустили?
— Нет.
— Все настолько плохо?
— Более чем.
Она прикусила нижнюю губу и, согнувшись пополам, ускорила шаг.
— Разогнись! — прошипел Маркус ей в самое ухо.
— Что?
— Разогнись! И шаг уменьши. Шагаешь размашисто, будто мужик.
— Так быстрее получается ходить.
— Так получается некрасиво, Кайлин. Ты же женщина. Шажки должны быть маленькими, движения плавными, а спина выпрямленной!
Он с силой ударил ее по хребту, и Кайлин невольно вытянулась, словно струна.
— Больно же!
— Теперь будешь получать каждый раз, как только согнешься.
— Зачем ты это делаешь? Я ведь никто для тебя!
— Потому что когда-то для меня подобную вещь сделал Гийон. Возможно, когда-нибудь ты сделаешь то же самое для кого-то еще.
— А если нет?
— Жизнь твоя — решать тебе.
Магазин оказался не скромным бутиком, а огромным двухуровневым центром моды. Здесь было мало людей, но судя по размаху, прибыль заведение получало неплохую.
— Дорогие вещи, — отметила Кайлин, подойдя к стойке с осенними кашемировыми пальто разных моделей. — Швы аккуратные, ровные, и ткани не из дешевых.
— Думаю, твой карман не опустеет от набега по этим рядам.
Кайлин посмотрела на ценник и присвистнула.
— Далеко за пять кредитов…
18 
