Последние отзывы

  44  

Родителей Рей не помнил. Они погибли, когда ему было два года. На планету второго круга Минас семья Крок прилетела искать лучшей доли. Их маленький сынишка был зарегистрирован, как Рей Крок, уроженец планеты третьего круга Искатель. После смерти Дары и Питера родственников не нашлось, или они не захотели находиться. Рея забрала государственная служба опеки. Приют, школа и как единственный путь для сироты — военная академия.

Почему он ни разу не пытался узнать, если у него родные? Может, где-то на планете Искатель живут его бабушка и дедушка? Кузены и кузины? Тети и дяди? Пятнадцать лет в муниципальном приюте кому хочешь отобьют охоту искать родных. Им всегда вдалбливал: «Вы одни во вселенной, полагаться только на себя и не просить помощи».

У Рея никогда не было дома. Сейчас с его деньгами можно купить половину какой-нибудь бедной планеты. Но зачем ему она? Дом — это не только земля, здание, недвижимость. Дом — это прежде всего то место, куда хочется вернуться. Где тебя ждут, где тебе хорошо. А его нигде не ждут.

* * *

Однажды, возвращаясь с пляжа, Рей услышал пение. Он было подумал, что Моника без него решила попеть в одиночестве и даже почувствовал укол совести — он не дает девушке нормально жить со своими закидонами. Но подойдя ближе понял, что голос принадлежит не Монике.

Ему вдруг показалось, что небо затянуло тучами, сразу сильно похолодало. Еще секунду назад ласковый теплый, а сейчас сырой и холодный морской ветер пробрал до костей, так, что Рей поежился. Внезапная дрожь пробежала по телу.

Негромкий грудной голос пел о неизбежной разлуке, о любви, которая не успела вырасти, об непростительных ошибках, совершенных по глупости… Голос выворачивал наизнанку. Рей стоял и чувствовал, как сердце наполняется болезненной грустью, как душа плачет вместе с той девушкой, которая позволила любви пройти мимо.

— Кто это?

Рей распахнул настежь входную дверь и тяжело ввалился в гостиную. Моника удивленно обернулась. Она что-то готовила на кухонном автомате, а в музыкальный комплекс был вставлен диск.

— Ты о чем? — не сразу поняла она.

— Кто поет? — нетерпеливо повторил вопрос Рей.

— Ну ты даешь! — рассмеялась она. — Это же знаменитая Ривальдина Холланд, оперная прима. Сейчас она на пике популярности, в каждом уголке галактики звучат ее песни.

— Не слышал, — буркнул Рей и пошел к себе наверх.

Нужно было принять душ. Но Рей не пошел в ванную. Он зашел в спальню, закрыл за собой дверь и тяжело прислонился к стене.

Ривальдина Холланд… Ривальдина. Рива. Некрасивая девочка с настороженным недетским взглядом. Хрупкий воробушек, случайно залетевший в его жизнь. Оперная певица. Знаменитость. Рей стукнулся затылком о стену и хмуро улыбнулся темноте.

Однажды, несколько лет назад, то ли шесть, то ли семь, он поддался слабости. Рей решил узнать, где сейчас Рива. Не то, чтобы он думал о девушке… Он умел полностью посвящать себя работе, сосредотачиваться на задании, отодвигая вглубь себя тоскливые мысли. Но тогда, они его настигли.

Рей долгое время пребывал в депрессии. Возвратился с последнего задания без сознания, в капсуле жизнеобеспечения. Ему оторвало ногу почти до бедра. Полгода он провалялся в госпитале, где ему вырастили и пришили искусственную конечность, соединяли нервные окончания, сосуды, сухожилья. Тогда Рей решился на модификацию кожного покрова. Убить одним выстрелом двух зайцев, так сказать. Терять было нечего. Постоянная выматывающая боль, длящаяся месяцы, и так почти свела его с ума.

Немногие решались на такую процедуру. Мало того, что она стоила очень дорого, так и была крайне болезненной. Наркоз не спасал. Рею казалось, что его освежевали и теперь медленно поджаривают на гриле. Час за часом, день за днем, месяц за месяцем. Ни спать, ни есть, ни думать о чем-то другом, кроме боли, было невозможно.

Процедура состояла из нескольких этапов. Сначала кожу бомбардировали атомами в специальной барокамере. Потом прошивали нитками из нанокевлара, подключали чипы, датчики. Потом вводили внутрь модифицированный гель, который полностью перестраивал структуру кожного покрова.

Итогом становилась непробиваемая, почти алмазная твердость кожи. При этом она подстраивалась под скорость соприкосновения. Если ткнуть пальцем — кожа упруго прогнется как ни в чем не бывало. Если же энергия соприкосновения слишком высокая (например, пуля или резкий удар), то кожа мгновенно приобретала непробиваемую твердость в том месте, которое соприкасалось с ударом. Конечно, против гранатомета или прямого попадания ракеты она не спасала, но от шальной пули или острого ножа в бок защищала на сто процентов.

  44