Форма

Я увидел их в автобусе. Девушки в военной форме. Лет по 20-ть каждой.

На рукавах – какие-то нашивки, на ногах – широкие штаны.

А волосы – распущены. Красивые, волнистые, густые.

Мне вдруг стало неловко за себя… вспомнил что ещё совсем недавно я умолял Господа чтобы военкомат забыл мою фамилию. И отчество тоже.

Нехорошо как-то…

Лица у девчонок – загорелые, обветренные.

Наверное ползали в траншеях, а над ними – пролетали снаряды, пули.

Но они не сдались Они выжили.

И глаза их теперь – сверкают бодро, по боевому.

– Такие, с автомата – выбивают десятку. Не промахнутся!

Мне почему-то стало неуютно на душе… – Я так не умею.

И я – разглядываю их дальше.

У девчонок – груди выпирают из под гимнастёрок.

Острые, высокие. От них веет потом, жаром, молодостью.

Такая… если расставит ноги – то плевать что они в штанинах защитного цвета. Всё равно – потом приснятся.

Сильные, стройные.

На таких ногах – весь мир стоит, что вокруг меня…

А я…

Что делаю я – в этом мире?

Прячусь за этими ногами?

Мне стало не по себе.

И я почувствовал что должен принять какое-то решение… сделать что-то важное.

В ушах девчонок – одеты серёжки.

Зачем?

Они и так красивые.

Они прекрасные.

И я знаю, эти девчонки… будут снится мне потом. Много лет.

– Вперёд! – Вдруг крикнет мне одна из них – В атаку!

И я встану, побегу. Даже если мне в лоб – будет смотреть пулемёт 12-го калибра.

Плевать!

А если я упаду и трусливо буду ползать в траве – она пнёт меня своей ногой в сапоге… и тогда я снова встану…

– В атаку! – Крикнет она мне.

– Любой каприз… – Тихо отвечу я… не отрывая глаз от её ног… в сапогах – только ещё раз пни меня… пожалуйста…

– Стоп! О чем это я? – Вдруг поймал я себя на дурацкой мысли. И мне стало неловко – Не о том сейчас думаю. Не о том…

Трамвай заскрипел тормозами и остановился. Девчонки в военных формах вышли и направились к повороту.

О чем-то тихо переговариваясь между собой…

Только я – смотрел им вслед.

Долго и печально.

Чувствуя в душе – тревогу и волнение.

Понимая что должен – успокоить себя.

Принять правильное решение.

Только какое?

И я нашёл его!

Ночью, я одел на жену свою старую военную форму… и попросил накрасить губы.

– А – а-а! – Потом кричал я ползая по дивану. Воображая что я сейчас там… на поле боя… рядом с теми, что были в трамвае.

Молодыми и сильными.

Отважными и смелыми.

Вот одна из них – толкает меня ногой. Кричит – Вставай трусливая сволочь!

– Да… да… – Бормочу я вцепившись в её другую ногу… и тяжело дыша при этом.

– Только толкни… ещё раз… ещё…

И я дёргаюсь… потом – почему-то дико извиняюсь… умоляю о пощаде… целую ноги… и затем вдруг проваливаюсь – в какой-то экстаз. Нескончаемый, долгий, сладкий.

– О Боже!

Потом я долго смотрел в потолок, лёжа рядом со спящей женой. Думая о себе, и о девчонках.

– Хорошо что я не с ними. И не на поле боя.

Наверное, не будет мне там удачи.

Ни славы.

Ни почёта.

И повернувшись к стене, я заснул снова. Тихо посапывая себе под нос.

Ненависть

Убийство четырёх уважаемых людей – двух кавалеров орденов славы, одного орденоносца и одного Героя Советского Союза.

Это -доказанный факт. Но по слухам – их было значительно больше.

Потрясает другое – немыслимая история о человеческом безумии. И ненависти.

Начиналось всё так.

Из Парижского отеля на бульваре Сен-Мишель выскочил человек и отчаянно крича "Помогите" бросился бежать по улице. Но не далеко – на первом же поворот его сбило такси.

Он долго лежал на мостовой с выпученными глазами, а из из его рта текла кровавая пена.

Прохожие с ужасом отворачивались а он всё пытался ползти куда-то как будто спасаясь от чего-то неведомого, пугающего. Приподнимался на руки и снова падал…

– Пы – гы… хрипел бедняга и лишь немногие могли догадаться что он просит защитить его от кого-то.

Водитель такси вопил что не виноват и начал собирать фамилии свидетелей.

В больнице, пострадавшего внимательно осмотрели… картина была ужасная – колеса автомобиля раздробили ему ребра, которые в свою очередь проткнули желудок и печень.

  17