ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Возвращение пираньи

Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... >>>>>

Жажда золота

Неплохое приключение, сами персонажи и тема. Кровожадность отрицательного героя была страшноватая. Не понравились... >>>>>

Женщина на заказ

Мрачноватая книга..наверное, из-за таких ужасных смертей и ужасных людишек. Сюжет, вроде, и приключенческий,... >>>>>

Жестокий и нежный

Конечно, из области фантастики такие знакомства. Герои неплохие, но невозможно упрямые. Хоть, и читается легко,... >>>>>

Обрученная во сне

очень нудно >>>>>




  32  

– Но у нас, в Стокгольме…

– А вы должны идти в ногу со временем, – велел Энтони. Он обрел прежнюю уверенность в себе. Он продавал себя, как прежде продавал шелковые чулки и пылесосы; твердый взгляд, нога уже за порогом, деловитая скороговорка, никогда, впрочем, не мешавшая оставаться джентльменом (оправдывая перед мужьями ненужные приобретения, они потом так и говорили: «Это был настоящий джентльмен»). – И я именно тот человек, который вам нужен, мистер Крог. Я бы мог показать вам выигранные кубки, серебряный приз. – Он не забыл дать патетический штрих, который окончательно оправдывает покупателя в собственных глазах («бедняга, он хлебнул горя»). – Правда, я многое распродал, мистер Крог. Когда очень прижало. Помню, вышел из ломбарда и бросил квитанцию в ближайшую урну, и, поверите, ни о чем я так не жалел в жизни, как о серебряном epergne, который выиграл в шанхайском клубе; пришлось изрядно постараться – отлично стреляли люди. Замечательный был epergne.

– Значит, вы согласны на эту работу? – спросил Крог.

– Разумеется, согласен, – ответил Энтони.

– Пока я в правлении, вы свободны, но в остальных случаях вы будете всегда возле меня.

– Нужно все обставить как полагается, – сказал Энтони. – Пуленепробиваемое стекло, металлические козырьки. – Не думаю, что это может потребоваться в Стокгольме. – Тем не менее, – возразил Энтони, с нескрываемым отвращением окидывая стеклянные стены, – сюда, например, очень легко кинуть бомбу. Фонтан, конечно, ничего не потеряет…

– Как вас понимать? – быстро спросил Крог. – Вам не нравится фонтан?

– Простите, – вскинул брови Энтони, – а разве он может нравиться?

– Это работа лучшего шведского скульптора.

– Снобы, конечно, оценят, – сказал Энтони. Он подошел к окну и хмуро посмотрел вниз, на фонтан, на этот зеленый, взмокший камень под серым небом. – Зато стоит хорошо, – успокоил он.

– Вы думаете, это плохая статуя?

– Я думаю, безобразная, – ответил Энтони. – Если таков шведский идеал красоты, то я предпочту идеалы Эджуэр-роуд.

– Но лучшие знатоки, – забеспокоился Крог, – они в один голос утверждали…

– Это же одна лавочка, – сказал Энтони. – Вы спросите людей попроще. В конце концов, ведь они покупают продукцию «Крога». – Вам нравится эта пепельница? – не сдавался Крог.

– Отличная пепельница, – ответил Энтони.

– Ее проектировал этот же самый человек.

– Ему удаются безделушки, – объяснил Энтони. – В том-то и беда, что вы дали ему баловаться с таким большим камнем. Надо бы что-нибудь поменьше. – А вашей сестре нравится.

– Кейт – прелесть, – усмехнулся Энтони, – она всегда прибаливала снобизмом.

Крог тоже подошел к окну. Сумрачным взглядом окинул дворик.

– Вахтеру тоже не понравилось, – сказал он.

– Но раз вам нравится…

– Я не уверен. Совсем не уверен, – ответил Крог. – Есть вещи, которые я не понимаю. Поэзия. Стихи вашего посланника. У меня не было времени для всего этого.

– У меня тоже, – сказал Энтони. – Просто у меня врожденный вкус.

– Вы любите музыку?

– Обожаю, – ответил Энтони.

– Сегодня мы идем в оперу, – сказал Крог. – Значит, вам не будет скучно?

– Я люблю приятный мотивчик, – подтвердил Энтони. Он промычал два-три такта из «Маргаритки днем срывай», помолчал и, озадачив собеседника, сделал рукой легкий прощальный жест. Опять у меня есть служба. Ваш преданный слуга идет в гору. Теперь заживем. – Готов спорить, у вас масса дел, – сказал он. У двери задержался:

– Мне нужны деньги на барахло. – Барахло?

– Белый галстук и вообще.

– За этим проследит мисс Фаррант, ваша сестра.

– Хорошо, – ответил Энтони. – Я не прощаюсь, увидимся.


***


Перемена, решил Минти. Ему было больно выговаривать школьные слова, но они первыми просились на язык. Ему доставляло горькое, мучительное удовольствие вместо «освободился» сказать: «перемена». Тут была одновременно любовь и ненависть. Их соединил – его и школу – болезненно-замученный бесстрастный акт, после которого оставалось только сожалеть, не знать любви, ненавидеть и при этом всегда помнить: мы едина плоть.

А этот думает, что можно нацепить галстук Харроу и спокойно разгуливать в нем! Никакой капитан команды, никакой член клуба любителей атлетики в галстуке бантиком и в вязаном жилете не мог, вероятно, испытывать столь же яростного возмущения. Просто Минти умел владеть собой. Когда вам выкручивают руки, загоняют в икры стальные перья, рассыпают ладан и в клочья рвут бумажные иконки – поневоле научишься самообладанию. Да, долгим и трудным союзом была для Минти школа; и сплоховал не он – струсил его сообщник, когда наконец приспел коварно и терпеливо выжданный час расплаты и втянутый в переписку аптекарь с Черинг-Кросс-роуд прислал обычные на вид пакетики. И сообщник уцелел, хотя не дотянул до шестого класса и кем-то устроился в Сити, а Минти после многочасового объяснения с заведующим пансионата вылетел: его не стали исключать, мать будто бы сама забрала его из школы. Все кончилось тихо и без скандала, мать сделала за него вступительный взнос в «Общество выпускников». Перемена. Нет смысла торчать перед «Крогом», если Фаррант законным образом находится в помещении, Фарранту нужны деньги. На нем чужой галстук. С Фаррантом будет легко. Надо чем-то ярким украсить день, начавшийся таким добрым предзнаменованием, – письмом от своих. Завтра в честь святого Зефирина Минти постарается воздержаться от злобных проделок; зато сегодня можно победокурить. Святой Людовик пальцем не пошевелил помочь Минти. Когда Минти дренировали, он с больничной койки всем своим существом взывал к святому Людовику, но тот не внял, а нелюбимый и забытый Зефирин откликнулся и помог.

  32