Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
9 
Прорицание, которое Ателинда слышала в забытьи, обессиленная после мучительных родовых схваток, и ссора с Хертой постепенно отошли на второй план, почти в небытие, время заслонило все это. Единственное, что отчетливо помнила Ателинда — это ту подмену, которую совершила Рамис: она дала девочке жреческое имя.
Ребенок никогда не будет испытывать то жуткое одиночество, в котором живут жрицы. Это Ателинда твердо обещала себе. Жизнь жрицы одинока, бесплодна и мрачна, она занимается ворожбой, вызывающей ужас у простых смертных. Она не имеет дома, который могла бы назвать своим. Ее же ребенок будет взрастать и жить у родного очага. «И я позабочусь, чтобы она вышла пораньше замуж и осталась со мной. Мы будем вместе ткать полотно, живя всю жизнь бок о бок», — так думала счастливая мать.
Поэтому Ателинда взяла старый меч Бальдемара — его первый меч, которым он учился владеть в юности, — и положила на дно колыбели под солому. Она думала, что тем самым силы пророчества, которые оказывают пагубное воздействие на ребенка, могут быть смягчены или даже рассеяны. Железо благотворно повлияет на девочку, привяжет ее к простой обыденной жизни, какую ведут вокруг мужчины и женщины их рода.
Вот так вышло, что в младенчестве Ауриана спала на мече.
Глава 2
Миновало шесть лет и шесть зим. Наступил четвертый год правления Нерона. Серые сумерки опустились на Субуру, самый нищий и печальный район имперской столицы. Как говорили в народе, это была родина всех мух Империи, здесь в гнилостном воздухе низины, расположенной между двумя большими холмами, на которых красовались дома римских Сенаторов, плодились и размножались эти насекомые. В Субуре можно было запросто найти проститутку в одном из злачных мест, заплатив ей за услуги всего лишь чашкой вареного гороха, а дети, просящие подаяния, которым их хозяева намеренно наносили увечья, чтобы те вызывали к себе больше жалости, соревновались с заклинателями змей и уличными акробатами, вырывая из рук горожан, спешащих по делам, мелкие медные монеты. Воры, разорители могил и отравители чувствовали себя здесь в полной безопасности, бражничая вместе с праздными молодыми людьми из благородных семейств, которые приходили по ночам в эту часть города в поисках приключений. Каждое утро первые лучи солнца освещали на узких улочках новые трупы людей, умерших насильственной смертью.
В сырой суконной лавке Субуры, которая представляла собой одно из самых бедных заведений такого рода, где грязь с материи удаляли человеческой мочой, был выставлен на продажу мальчик по имени Эндимион, его продавал владелец лавки, сукновал Луций Гранн. Хозяин решил, что из парнишки не вый дет никакого толка. По мнению Гранна, отцом мальчика был бешеный пес, вскормила его сама Немезида[3], пребывавшая в то время в самом отвратительном расположении духа. Гранн считал, что мальчик должен попасть в руки такого человека, который мог бы заставить его работать до изнеможения, пусть бы даже мальчишка, в конце концов, загнулся от непосильного труда, — туда ему и дорога. Эндимионом мальчика назвал сам Луций Гранн, он называл так всех подростков, которых ставил у чанов, чтобы они доставали оттуда ткань.
Эндимиона продавали за его короткую жизнь вот уже в третий раз. И с каждым новым хозяином его доля становилась все безотраднее. Его спина была испещрена шрамами и ссадинами от побоев Гранна. Он заворачивал свои ноги в старые тряпки, потому что Гранн не желал раскошеливаться на обувь. Стоя с крепко связанными грубой веревкой руками перед очередным покупателем, он принял такое решение, которое сначала ужаснуло его, но мальчик знал — время пришло, пора было действовать.
Он всегда сознавал, что как только сочтет себя достаточно взрослым и достаточно физически окрепшим для того, чтобы жить полной опасностей и лишений жизнью беглого раба, он тотчас же убежит на волю. Теперь он был ростом почти с самого хозяина, а мускулы его рук были крепкими, натренированными ежедневным поднятием тяжестей, чрезмерных для ребенка. Когда новый хозяин поведет его по улицам, он вырвется и убежит. Он смешается с толпой праздных зевак, нищих попрошаек и жителей квартала, торгующихся у лотков и торговых рядов, и эта многолюдная толчея затруднит преследование. Лучший шанс бежать ему вряд ли скоро представится. Поэтому надо действовать. Мальчик чувствовал, что если он этого не сделает, то просто умрет, а ведь ему еще не было и четырнадцати лет.
9 
