15

Шон поверить не мог, что Джейн не явилась в университет второй день подряд.

Если бы она была действительно больна, то он, несомненно, искренне посочувствовал бы ей. Однако, как показал вчерашний визит, единственный недуг, который мучит мисс Робин, – это воспаление хитрости. И вряд ли со вчерашнего дня что-то изменилось, и Джейн одолела настоящая простуда. Скорее всего, снова нашлись неотложные дела. Шон даже проверкой не пренебрег: заглянул на кафедру языков и поинтересовался, отчего мисс Робин отсутствует. Там ему выдали ожидаемую сказочку про страшную простуду. Плавали, знаем.

Занятия у вечерников Шон вел по инерции, материал он знал назубок, кража ноутбука не могла подкосить профессора настолько, чтобы пришлось отказаться от лекции. Рассматривая студентов, которые частью увлеченно записывали лекцию, а частью откровенно зевали, Шон пытался понять, не залез ли в его дом кто-нибудь из них. Что это, обычная шалость, ненависть к злому профессору или нечто более серьезное?

Мысли о Джейн не оставляли Шона, и он с трудом заставлял себя сосредоточиться.

Она выбивала его из колеи. Она была так же непредсказуема, как английская погода, хотя и ту в последнее время синоптики худо-бедно научились предсказывать. А кто может сказать, что выкинет в следующий момент Джейн Робин? Разве что Господь Бог, только он не спешит делиться своими планами с простыми смертными.

Эта непредсказуемость Джейн и раздражала, и привлекала Шона. Ему было интересно с ней, потому что она постоянно его удивляла. А удивление – это роскошь, которую Шон позволял себе нечасто. Немного вещей и людей в жизни способны были его удивить.

Да, в последнее время он определенно купается в роскоши…

Завершив лекцию, Шон собрал бумаги, выключил свет, запер аудиторию и отправился на кафедру. Время вечернего преферанса – все игроки в сборе. Однако он поймал себя на мысли, что ему не хочется сегодня играть в карты. Хотелось другого: побыстрее закончить с делами и отправиться домой, а там переодеться, посмотреть, светятся ли у Джейн окна, и постучать в соседнюю дверь.

В карты, как оказалось, на кафедре никто сегодня играть не собирался: трое профессоров сидели с мрачными лицами вокруг стола и пили кофе, что-то вполголоса обсуждая.

– Преферанс отменяется? – осведомился Шон, кладя папку на свой стол.

– Не до преферанса тут, – пробормотал профессор Ностридж, почесывая в затылке.

– А что случилось? – поинтересовался Шон.

– Случилось то, мой юный друг, что к нам едет комиссия, – прогудел Лазарус и трубно высморкался в обширный клетчатый платок.

– Какая комиссия? – Шон ничего не понимал.

– Высококвалифицированная, – печально усмехнулся Пол. – Будут проводить оценку нашей работы и сокращать штат в связи с мировым экономическим кризисом.

Шону потребовалось несколько секунд, чтобы уловить суть.

– То есть нам всем предстоит пройти квалификационные экзамены, что ли? – догадался он.

– Ну, профессоров не тронут, – объяснил Лазарус. - А вот младший преподавательский состав может начинать трястись мелкой дрожью. Их будут инспектировать в хвост и в гриву.

– Трент, что за выражения? – поморщился Ностридж. – Вот за такое и тебя следовало бы подвергнуть проверке.

Шона, однако, интересовали детали.

– Нам могут прикрыть финансирование на исследования?

– Гранты не отнимут, – заметил Пол, – а вот государственное пособие могут урезать. Но не стоит о нем плакать. Это и так не пособие, а чистые слезы. Вряд ли комиссия решит, что университету дорого содержать лабораторию, оборудованную по последнему слову техники. Которая к тому же приносит Оксфорду немало выгод. Нет, боюсь, пострадают только люди.

– А почему вас это так печалит, если профессоров и лаборатории проверка не коснется? – Шон не мог понять причин безудержной тоски коллег.

Профессор Лазарус возвел очи горе.

– Мальчик мой, так ведь их уволят, этих несчастных! А кто будет заниматься студентами? Студентов из университета не выкинешь силами какой-то там антикризисной комиссии! И часы ушедших преподавателей отдадут нам. У нас вдвое прибавится работы, только и всего.

– И убавится времени на исследования, – грустно вздохнул Пол.

– Лишь надежда может спасти наших соратников! – Профессор Ностридж воздел руки к небесам.

Да, все это было печально.

  45