3

Изящная особа, которая целовала Гаролда, принадлежала к тому типу женщин, рядом с которыми Агнес чувствовала себя оглоблей. Еще ей подошел бы эпитет «шикарная»: нежное, словно фарфоровое лицо в обрамлении черных блестящих волос, а на бледно-розовом костюме словно написано: «сшито в Париже».

Когда Гаролд наконец поднял голову, на его губах остался след бледно-розовой помады. Он неторопливо произнес:

— Здравствуй, Нора. До венчания я был с отцом — мне казалось, ему потребуется моральная поддержка. Позволь представить тебе дочь новобрачной, Агнес Кирби. Агнес, это моя подруга — Нора Сэвидж. Она актриса, играет в одном из лондонских театров.

Наименее привлекательной чертой внешности Норы были тускло-голубые глаза, в которых вовсе не отражалась радость по поводу состоявшегося знакомства.

— Очень рада с вами познакомиться, мисс Сэвидж, — вежливо сказала Агнес. — Знаете, я видела вас в «Ромео и Джульетте»… Великолепная роль, которую вы сыграли не менее великолепно.

Нора царственно наклонила голову.

— Спасибо. Гаролд очень поддержал меня тогда. Мне казалось, что это никогда не кончится.

Гаролд и Нора предались воспоминаниям. И Агнес как бы невзначай узнала, что главный офис «Эванс инкорпорэйтед» находится неподалеку от театра, в котором выступала Нора.

Что ж, в эту игру можно играть и вдвоем, подумала Агнес и небрежно бросила:

— Я рада, что выкроила время попасть на ваш спектакль, когда оказалась в Лондоне. — Иными словами, у меня в жизни есть вещи поважнее, чем Гаролд Эванс.

Улыбка Норы не дрогнула.

— Постарайтесь попасть на «Двенадцатую ночь». Мне повезло: я и там буду играть главную роль. — Тут Нора пожала руку Гаролду. — Встретимся после обеда, дорогой.

И отошла от них в облаке аромата дорогих духов. За ней последовали один член палаты лордов и парочка крупных финансистов.

— Привет, Гаролд, рад тебя видеть. — К ним подошел долговязый молодой человек в очках, с умными серыми глазами и в костюме, которому не помешало бы общение с утюгом. — На Аксель-Хейберге третьи сутки идет снег, поэтому я опоздал и появился только что.

Он улыбнулся Агнес.

— Вы, должно быть, дочь Терезы. Очень уж вы на нее похожи.

Гаролд чопорно представил его:

— Агнес, это Филип Лейн, мой кузен. Сын тети Флоренс.

Агнес немедленно почувствовала к нему расположение.

— А что вы делали на Аксель-Хейберге, Филип?

— Я геолог, брал там пробы.

Филип казался таким же умным, как и взгляд серых глаз. Но Гаролд прервал их разговор:

— Тебе машет тетя Флоренс, Филип. Ты не хочешь с ней поздороваться?

— Пожалуй, стоит… Встретимся после обеда, Агнес.

— Мне понравился ваш кузен, — сказала она, взглянув на Гаролда. — Кстати, ваша подруга оставила на вас следы помады.

— Да, Филип — хороший парень, хотя никогда не станет заниматься ничем иным, кроме своей геологии, за которую платят всего ничего.

— А мне он показался счастливым человеком, — холодно возразила Агнес.

— Да у него и гроша за душой не найдется.

— Давай договоримся раз и навсегда, Гаролд, — заявила Агнес. — Я вижу, что ты просто одержим деньгами. Так вот, запомни: мне не нужен ни один пенс, который принадлежит тебе.

Гаролд выудил из кармана белоснежный платок.

— Раз уж мы перешли на «ты», то не вытрешь ли помаду?

В первую секунду Агнес хотела отказаться, но по блеску в темно-синих глазах поняла, что в таком случае он сочтет ее трусихой. Поэтому взяла платок и аккуратно стерла оранжевое пятнышко, оставленное тетей Флоренс, и бледно-розовое, оставленное Норой.

Гаролд молча смотрел на нее. Когда она закончила, заметил:

  11