очень нудно 
9 
Хотя, может быть, и не такое уж безумие, призналась себе Одри, если на самом деле она вовсе не была влюблена в Расселла. Вероятно, ее просто привлекала его внешность, ей льстило его внимание и соблазнила его ложь. Маленькая, глупенькая Одри, жаждущая любви, готовая в отчаянии поверить любому, кто пообещает ей любовь. Ее бросило в дрожь при воспоминании о той лжи, к которой прибегал Рассел, чтобы заманить ее в постель. Совершенно очевидно, что внутренне он постоянно смеялся над ней.
И правильно делал, с отчаянием подумала Одри. Она была доверчивой юной идиоткой. И продолжала оставаться идиоткой, воображая, что теперь влюбилась в другого мужчину только потому, что он возбудил ее одним страстным поцелуем.
Одри в испуге покачала головой. Боже, когда же, наконец она встанет взрослой и начнет видеть вещи такими, какими они являются на самом деле, а не такими, какими желает их видеть ее романтическое сердце? Эллиот красивый, сексуальный, искушенный мужчина, который галантно вел себя по отношению к ней, а потом, в уязвимый момент расшевелил ее одним поцелуем. Это не значило, что она влюбилась в него. Увлеклась-быть может. Вот и все…
Но если она не была влюблена в Эллиота, почему мысль о том, что никогда не увидит его, вызывала в ней такие щемящие чувства, такую безысходную тоску?..
Одри спрыгнула с кровати, рассердившись на саму себя. Ее уже тошнило от своих ощущений, от жалости к себе, от романтических иллюзий и замешательства. Ты молода и богата, и у тебя не такая уж непривлекательная внешность, строго сказала она себе. Ты еще встретишь кого-нибудь, кто действительно полюбит тебя и кого ты тоже полюбишь без намека на сомнения и страдания. А теперь перестань хныкать и стенать и иди завтракать.
… Ее отец был уже на веранде, где обычно подавался завтрак, и поглощал свой обычный бифштекс с яйцами, Элси стояла у его плеча и подливала кофе в чашку.
— Доброе утро, — произнесла Одри с решительной легкостью, отставляя стул от круглого стола.-Мне только кофе и один тост, Элси.
— Уже подаю, дорогуша.-Элси вышла вперевалку из комнаты.
Будучи всю свою жизнь кухаркой, она слишком часто и в больших количествах пробовала свои блюда. Но была доброй старушкой, и Одри очень любила ее.
Варвик Фарнсуорт взглянул на дочку с укором:
— Уж не собираешься ли ты стать одной из этих постоянно недоедающих худышек, а, Одри?
Она посмотрела через стол на отца и вынуждена была признать, что в свои пятьдесят он все еще был красивым мужчиной. Широкоплечий, стройный как скрипка, с густыми каштановыми полосами, элегантно поседевшими на висках, с пронзительными голубыми глазами. На короткий миг у Одри возникло недоумение, почему она не унаследовала его гены.
Но она совсем не сожалела, что не унаследовала свойственное ему отсутствие такта.
Он и понятия не имел, как вести себя со своей дочкой. Большинство его разговоров с ней начиналось с малоприятных реплик. — Я вовсе не худышка, папа. Во мне пять футов четыре дюйма, и я вешу сто четырнадцать фунтов. Ровно столько, сколько полагается по росту.
Одри давно научилась беседовать с отцом, прибегая к голым фактам. Он был «человек факта».
— Хм!-неопределенно пробурчал он, взял чашку кофе и раскрыл лежавшую рядом с его локтем газету на деловом разделе.
„Элси принесла тост и кофе, и Одри стала намазывать на тост маргарин и джем. Как только отец углублялся в газету, все разговоры обычно прекращались. Поэтому она удивилась, когда тот вдруг заговорил снова.
— Ты ведь знаешь, Одри, что Лавиния развернула бурную деятельность-подготовку к празднованию твоего дня рождения в пятницу вечером?
Одри изо всех сил старалась не быть неблагодарной. Стеснительная в любой публичной ситуации, она не хотела вообще устраивать каких-либо празднеств, но Лавиния настояла на обеде с приглашением группы коллег с работы. Одри согласилась, лишь когда Расселл сказал, что ему нравится эта идея.
— У тебя добрая мачеха, — продолжил отец.-Очень добрая. Даже в самом начале, когда ты ее на дух не переносила, она была добра к тебе. И ни разу не теряла терпения, несмотря на твое замкнутое поведение в то время.
Замкнутое?..
Чувство обиды охватило Одри. Вряд ли можно было тогда назвать ее поведение замкнутым. Просто она страдала от боли-от своих собственных ран, полученных в том дорожно-транспортном происшествии, в котором погибла ее мать. Тяжелые переломы обеих ног заживали слишком долго. Не говоря уже о душевной боли, порожденной потерей обожаемой ею матери. Но отцу этого было не понять. Он продемонстрировал свою бесчувственность, женившись во второй раз всего через полгода после трагической смерти своей супруги.
9 
