очень нудно 
89 
И вот теперь еще одна тайна ожидала его в Регалии — по крайней мере для Грегора она оставалась тайной: записанное Сандвичем «Пророчество времени».
Но Грегор почему-то думал, что не такая уж это великая тайна, как представляется его друзьям. Никто из них не осмелился рассказать ему про это пророчество, и Грегор догадывался, почему: видимо, в пророчестве была предсказана смерть. Либо его собственная, либо кого-то из тех, кого он очень любит. Ведь даже Живоглот смешался, когда он попросил ему все рассказать.
Теперь в его мысли ворвались новые звуки: когти… крысиные когти… они со злобой шкрябали камни там, внизу. Грегор перевернулся на живот и посмотрел вниз, слегка перегнувшись через крыло Ареса, но, разумеется, ничего не увидел в темноте. Крысы учуяли их присутствие, они учуяли его, Грегора, запах, и теперь в бессильной злобе царапали когтями камень и даже выкрикивали его имя, желая ему смерти. Однако добраться до него они не могли.
Это продолжалось несколько минут, потом все снова стихло.
— Сколько их там? — спросил Грегор.
— Шесть или семь сотен, — ответил Арес.
— Они идут к Регалии или к Огненной земле?
— К Регалии.
— А как ты думаешь, регалианцы знают об этом? — с беспокойством спросил Грегор.
— Не имею понятия, — ответил Арес и замахал крыльями еще быстрее.
Грегор подумал о городе, который совершенно не ожидает вторжения крыс, о людях, о маме, лежащей на больничной койке… и ему показалось, что Арес летит слишком медленно.
Когда они влетели в Высокий зал, стало понятно, что в Регалии никто ничего не знает о готовящемся нападении. У ворот не было ни укреплений, ни дополнительной охраны, а люди в городе занимались своими обычными делами.
Приземлившись, Грегор велел гвардейцам немедленно доставить всех в госпиталь.
— И передайте Викусу, что на город вот-вот нападут грызуны.
Они открыли рты, чтобы задать ему вопрос, но он уже несся по коридору. Колени у него дико болели и подгибались при каждом шаге, но это его не останавливало. Дворец он теперь знал хорошо, и путь до музея занял у него совсем немного времени.
Меч Сандвича покоился на своем обычном месте, все так же заботливо обернутый в шелковую ткань. Похоже, никто не прикасался к нему все это время. Грегор потянулся за мечом, и вдруг взгляд его наткнулся на кое-что знакомое: фотоаппарат миссис Кормаци. Он сам принес его в музей после вечеринки, так что он должен быть исправен. Там же лежала пачка фотографий, которые он сделал. Мама собиралась взять их наверх, домой, и сделать для Газарда специальный альбом.
Он понимал, что время неподходящее — и все же не смог воспротивиться желанию посмотреть карточки. На самом верху лежало фото, на котором Газард и Талия позировали ему, обнявшись. Подумать только — это было всего неделю назад… А кажется — целая жизнь пронеслась с тех пор. Теперь Газард вне себя от горя, а Талия… Талия умерла и лежит в братской могиле вместе с зубастиками. Пятеро его друзей остались в Огненной земле и собираются сколачивать там армию зубастиков. А крысы ворвутся в Регалию уже через несколько часов.
Руки Грегора задрожали, несколько фотографий упало на пол. Он быстренько сгреб их в кучу и вдруг заметил одну, которую не ожидал увидеть — он даже не знал, кто мог ее сделать: на этой фотографии он танцевал с Люксой. Камера запечатлела момент, когда он поднял ее в воздух и кружил. И они оба смеялись. Он вспомнил, как счастлив был в ту минуту…
Реальность напомнила о себе: в коридоре раздавались встревоженные голоса, топот ног, крики… Теперь все знали, что на город идут крысы.
Грегор быстро сунул фотографию в карман, а остальные положил на полку. Достал сверток с мечом — ткань, в которую он был завернут, была прохладной на ощупь. Вынув меч из ножен, Грегор невольно залюбовался им — драгоценные камни на рукояти, причудливые тончайшие узоры… от всего этого захватывало дух. Грегор и забыл, насколько прекрасен и совершенен был этот меч.
Он вдруг на мгновение засомневался.
Взять меч Сандвича.
Но для чего? Ведь он уже сделал свой выбор, еще там, около колодца, в котором зубастики умирали в облаке ядовитого газа. Он решил сражаться — потому что другого выбора у него не было.
Но что все это значит для него как для Воина?
Кем он теперь будет? Теперь, когда… если выживет, конечно… кем будет он, если унаследует меч Сандвича?
Хотя нет. Не меч Сандвича.
Теперь это ЕГО меч.
Рука его скользнула на рукоять, и он сделал несколько движений мечом в воздухе. Да, все было правильно, все было совершенно правильно. Меч был чуть более тяжелым, чем он ожидал, но очень удобным и как будто сделанным прямо по его руке. По сравнению с этим мечом все остальные казались теперь пластиковыми подделками, игрушками, которые прилагаются к костюму на Хеллоуин.
Грегор сунул меч в ножны, но оставил ладонь на рукояти, наслаждаясь ощущением приятной тяжести меча и правильности всего происходящего.
Что-то происходило с ним. Что-то новое рождалось внутри — доселе незнакомое.
Ощущение власти. Его давал ему меч.
«Не дай уверенности снова покинуть тебя», — говаривал Живоглот.
Теперь Грегор знал, что этого больше не случится.
— Ты нашел все, что тебе было нужно? — Голос Викуса звучал до невозможности печально.
Он так не хотел, чтобы Грегор брал этот меч!
— Да, — твердо ответил Грегор, не глядя на стоявшего у двери Викуса. — И еще крепче сжав рукоять меча, повторил: — Да. Думаю, я нашел то, что мне было нужно.
89 
