очень нудно 
88 
— И началась бы война. Это ее имел в виду Сандвич, когда говорил, что все теплокровные погибнут, — сказала Нерисса. — Войну удалось предотвратить. Пока.
Чем дольше длилось вынужденное пребывание Грегора в постели, тем большее беспокойство его одолевало. Ему нужно было увидеть маму!
Грегор попросил разрешения навестить ее, и врач сказал, что, пожалуй, он может сходить к ней, только если не будет делать резких движений и если скоро вернется обратно в постель. Грегор обещал.
Мама сидела на кровати, перед ней стоял поднос с едой. Но еда, похоже, совсем ее не интересовала.
Грегор сел на стул рядом с кроватью.
— Привет, мам, — сказал он.
— Привет, малыш, — сказала она хрипло.
Фиолетовый бубон на шее стал меньше, но она все еще была слаба и бледна.
— Как твои дела, сынок?
— О, я в порядке! — бодро отрапортовал Грегор.
He то чтобы это было правдой, но он не хотел ее расстраивать. Он пытался вспомнить какой-нибудь веселый момент из похода по джунглям, но ничего такого не приходило ему в голову.
— Ты видела Босоножку?
— И да, и нет. Я не хочу, чтобы она испугалась, увидев меня в таком виде, поэтому мне принесли и показали ее через стекло, когда она спала, — сказала мама. — А девочка, которая принесла ее… она выглядела такой… холодной.
— Наверное, это была Люкса, — предположил Грегор и неожиданно для себя покраснел.
— Она мне понравилась. Я бы сказала — она точно знает себе цену.
— Я знал, что ты так скажешь, — улыбнулся Грегор.
Он зачерпнул полную ложку бульона и поднес ей ко рту.
— Давай, мам, тебе не станет лучше, если ты будешь только смотреть на еду.
Он покормил ее с ложки, как маленькую. Она послушно поела, потом спросила:
— Они тебе сказали, что мне сейчас нельзя домой?
— Я подумал… может, нам с Босоножкой тоже остаться и побыть здесь, пока ты не поправишься? — с надеждой произнес Грегор.
Ha лицо мамы легла тень.
— О нет, так нельзя! Я хочу, чтобы вы поскорее отсюда убрались. Ты возьмешь сестренку, и вы отправитесь домой немедленно!
Ему пришлось обещать ей, что так и будет, причем повторить это несколько раз, снова и снова. Мама знала, что он однажды уже нарушил обещание: вместо того чтобы вернуться домой, в Нью-Йорк, отправился в опасный поход в джунгли… Теперь никакого противоядия искать не требовалось. И он понимал, что на этот раз должен выполнить обещание.
Через несколько часов они с Босоножкой уже прощались с подземными, собравшимися в Высоком зале. Проводить их пришли Люкса, Газард, Нерисса, Марет и Темп.
Перед этим Грегор вновь обошел всех, кто был в госпитале, и каждому пообещал скорую встречу. Он не обманывал: Викус сказал, что они могут навещать маму, когда захотят.
Несмотря на занятость, Викус выделил им для полета свою летучую мышь, большого серого Еврипида. Он и сам собрался их проводить. Папе было послано извещение, чтобы он встречал детей не в Центральном парке, куда они обычно возвращались, а прямо в прачечной. Снова было много облаков, и Еврипиду почти не приходилось взмахивать крыльями, когда они поднимались вверх-вверх-вверх, в другой мир.
А там уже ждал папа, который втянул наверх сначала Босоножку, а потом и Грегора.
Лиззи тоже была там, ее лицо осунулось и побледнело, но она улыбалась.
— Высокого вам полета! — услышал он голос Викуса, когда Еврипид скрылся в клубах тумана.
— И вам высокого полета, Викус! — крикнул Грегор в ответ.
Босоножка была рада очутиться дома, она сразу побежала доставать своих пластиковых лягушек и с упоением рассказывала сестре о встрече с настоящими лягушками. Пока она прыгала по гостиной, Грегор улучил момент, чтобы поговорить с отцом.
Разговор получился нелегкий: нужно было рассказать о чуме, о джунглях, о битве, о смертях… А квартира без мамы была такой пустой…
Была пятница, около полуночи. Подумать только, они спустились под землю меньше двух недель назад!
Когда папа велел всем идти спать, никто с ним не спорил.
Грегор залез в свою конурку и моментально уснул. Во сне он за кем-то гнался и никак не мог догнать и только утром, когда проснулся, понял, что этим кем-то была мама.
Он еще лежал в постели, когда Лиззи заглянула к нему в комнатку.
— Заходи, Лиз, — улыбнулся он.
88 
