Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
41 
Кто-то схватил его и потянул назад, когда он начал карабкаться на борт лодки, чтобы прыгнуть. Это был Говард.
— Не сходи с ума, Наземный! — крикнул Говард. — Ты же не сможешь ей помочь!
— Ты хуже всех их! — закричал Грегор, глотая слезы. — Ты сам был там еще минуту назад, на волосок от смерти! Ты мог погибнуть! Что ты говорил насчет своей клятвы? О спасении любого гибнущего на воде или от воды! В любой опасности! А? Что ты говорил?
Лицо Говарда вспыхнуло — слова Грегора явно задели его за живое.
Люкса схватила Грегора за руку:
— Грегор! Я запрещаю тебе! Ты погибнешь!
— Разумеется, погибну — ведь вы не станете мне помогать! — Грегор был так взбешен, что готов был швырнуть ее за борт. И посмотреть, каково ей там придется. — Живоглот привел Вертихвостку, чтобы помочь мне спасти ваше разнесчастное королевство. Тогда почему вы так поступаете?! — кричал он.
Он взобрался на одно из кожаных сидений и посветил фонариком вниз, на воду.
Но неужели он и правда прыгнет туда?! Подземные правы — он просто спятил.
Даже если бы он был олимпийским чемпионом, он никогда не смог бы выплыть, тем более таща на себе здоровенную крысу. Но он знал кое-что еще.
Он знал, что подземным он нужен живым. И что если он прыгнет — они последуют за ним. И если с ним будет Вертихвостка — им придется спасти и ее.
Говард уже привязывал что-то к его поясу.
— Не трогай меня! — оттолкнул его Грегор.
— Это страховка! — заорал Говард, уворачиваясь от удара. — Мы будем держать тебя за этот ремень.
— Ах, вы будете держать?!
— Не пытайся преодолеть течение — попробуй использовать его в своих целях. Просто оседлай его, — посоветовал Говард, проигнорировав сарказм в голосе Грегора.
Грегор слегка побалансировал на краю лодки, держа фонарик в зубах, затем собрался с силами, постарался забыть, как сильно он ненавидит падать с высоты, и прыгнул.
В первую секунду он задохнулся и потерял способность соображать — такой холодной оказалась вода, но потом попытался сосредоточиться и оседлать течение.
Он был ничем: щепкой, фантиком, букашкой, отданной на милость безжалостной и мощной силы. Что-то дернуло его и потащило назад — это подземные тащили его из воды.
Теперь он болтался в воздухе у самой черной дыры в центре воронки. На секунду у него мелькнула мысль, что они собираются просто бросить его туда, но потом он сообразил: Вертихвостка была уже в одном из последних внутренних колец, еще пару оборотов — и все будет кончено.
Подземные раскачивали его ей навстречу, а он пытался придумать, как ее ухватить. Но времени на обдумывание у него не было. Поэтому, когда приблизился к ней вплотную, он сделал единственное, что показалось ему в тот момент возможным: просто раскрыл объятия.
Они впечатались друг в друга, лицом к лицу, точнее, к морде. Он обхватил руками ее шею, а ногами — туловище. Вертихвостка вцепилась когтями в спасательный жилет. Теперь они вдвоем кружились в водовороте — течение не отпускало их и засасывало все глубже.
«У них не получится! — пронеслось в голове у Грегора. — Мы утонем!»
И он зажмурился, готовясь к неминуемой смерти. Но тут последовал резкий рывок, от которого ребра Грегора хрустнули, — и внезапно они оба оказались в воздухе. Крыса повисла на нем всей своей тяжестью; если бы она не зацепилась когтем еще и за канат — он бы непременно уронил ее.
— Не от-пус-кай! — прохрипела она.
Грегор не мог говорить из-за фонарика, который держал в зубах, поэтому просто кивнул и все-таки, не разлепляя губ, с трудом выдавил что-то вроде «угу».
Они поболтались в воздухе еще немного, а потом их понесло прочь от водоворота. Частично путь к лодке они проделали по воздуху, частично — по воде (если бы не спасательный жилет, им бы пришлось очень туго!), и наконец подземные втянули их в лодку.
Только почувствовав под ногами твердую палубу, Грегор разжал руки и выпустил Вертихвостку.
Они лежали друг против друга, отплевываясь и тяжело дыша. Ребра у Грегора ныли — тот резкий рывок не прошел для него даром, но он надеялся, что это всего-навсего ушиб, а не перелом. Тем более что эта боль была просто детской игрушкой по сравнению с той, которую он все еще испытывал в раненой руке и о которой забыл в ледяной воде. Повязку сорвало течением, и теперь Грегор мог видеть свою руку во всей красе. Предплечье страшно распухло, следы от присосок кальмара приобрели неприятный фиолетово-бурый оттенок, сочились каким-то флуоресцентным гноем и пульсировали, будто внутри горел огонь.
41 
