Лёгкий, ненавязчивый романчик 
57 
Едва Эллинора с помощью служанки облачилась в полупрозрачную ночную рубашку, в коридоре раздались шаги. Горничная выскользнула через неприметную дверку, не сказав ни слова — с Эллинорой вообще мало кто разговаривал, иногда она даже боялась, что забывает, как надо говорить. Девушка встала, накинула халат и отошла к окну. Некоторые из гостей, приходившие раньше, чем она ложилась, находили удовольствие в том, что девушка была не совсем раздета — им нравилось самим снимать с неё одежду.
Скрипнула дверь, Эллинора даже не обернулась, сохраняя невозмутимость бездушной куклы. Раздался голос:
— Эллинора?.. Ты жива?!
Девушка вздрогнула, резко обернулась и подавилась собственным криком: впервые за два года в ней всколыхнулись эмоции. Аллертон стоял напротив неё, разглядывая с удивлением и восхищением. Эллинора вдруг почувствовала себя неловко в полупрозрачном пеньюаре. Судорожно сжав у горла ворот халата, она отступила назад, в серых глазах отразился ужас и отвращение.
— Здравствуй, жена моя, — Аллертон улыбнулся и шагнул вперёд.
— Не подходи! — её голос сорвался на визг.
— Ну, дорогая, неужели ты до сих пор боишься меня? — герцог подходил ближе, по пути небрежно бросив на стул куртку. — Ты ведь уже давно не девочка, Элли.
Аллертон почти вплотную подошёл к ней. Девушка внезапно метнулась в сторону, к двери в спальню, надеясь закрыться там — слишком поздно она вспомнила, что во внутренних дверях её покоев нигде не было замков. Герцог с лёгкостью поймал Эллинору, и, несмотря на слабое сопротивление, прижал к себе.
— Отпусти! Отпусти!! — она всхлипнула, почувствовав панику, подступавшую к горлу.
В памяти всплыл тот страшный день, когда Кристен и тётя Клерал уехали из дворца. Эллинора обедала у себя, и даже представить не могла, что Аллертон, несмотря на твёрдый отказ и опасность мести Кристен, осмелится опоить её и привести в свой дом. Она пыталась сопротивляться — безуспешно; синяки потом не проходили дней пять, не меньше.
Эллинора услышала треск рвущейся материи, под сильными пальцами Аллертона тонкий шёлк расползался, как гнилой.
— Я слышал краем уха рассказы про любовницу лорда Милтона, — наклонившись к её уху, вкрадчивым голосом сказал герцог. — Мне говорили, она такая послушная и тихая…
Аллертон подтащил девушку к кровати, заглушив её крик поцелуем. Эллинора сразу как-то обмякла, в глазах паника и отчаяние уступили место прежней тоске, превратив их в озёра серого бесформенного тумана безразличия. Девушка держалась только за счёт замкнутости, отдав Милтону и его друзьям тело, но не душу. Она позволяла делать с собой всё, что угодно, относясь к этому так, будто всё происходило не с ней. Несмотря ни на что, Эллинора не сломалась. Но внезапное появление Аллертона, человека, которого она больше всех ненавидела и боялась, повторение той ночи, того отчаяния, ужаса и боли пробило брешь в стене безразличия, и девушка окончательно утонула в глухой тоске. За окном сумерки перешли в тёмную беззвёздную ночь — долгую, бесконечно долгую ночь для принцессы Эллиноры…
Утром Аллертон ушёл, не сказав девушке ни слова, только небрежно коснувшись губами бледной щеки Эллиноры. Ещё через полчаса, позавтракав, герцог и Трейз Райтон выехали к границе Нимелии.
За завтраком Кристен отметила, что Эрны не видно — принцесса не преминула заметить с ехидной усмешкой:
— Берт, посмотрите, как вы расстроили бедную девушку, она даже не вышла на работу.
— Кристен, по-моему, вы задались целью вогнать меня в краску, — сердито пробормотал Ленмор, уткнувшись носом в кружку с вином.
— Вам что, никогда не нравились женщины? — ещё более ехидно осведомилась Кристен. — Не поверю, не пытайтесь убедить.
— Нравились, конечно, но последний раз это было достаточно давно, — он страдальчески посмотрел на собеседницу. — Когда война, не до женщин, знаете ли. Ну, ваше женское любопытство удовлетворено?
— На первое время, — милостиво кивнула Кристен с довольной улыбкой. — Нам надо отправляться, Берт.
Они вышли во двор, где уже ждали осёдланные лошади. Прислушавшись к себе, девушка уверилась в том, что Райтон ещё не покидал Килленмара. Они доехали до ворот, и Кристен возблагодарила богов, что стража, ещё сонная, не особо присматривалась к двум путникам, отправлявшимся по делам в Лантию. Если бы они почаще смотрели на монеты, которыми им платят, то несомненно узнали принцессу.
57 
