Последние отзывы

  116  

А сделать это было совсем не просто, видя перед собой Хло.

Один из сектантов провел лезвием ножа по ее шее, из пореза хлынули алые капли. Хло забилась у них в руках, вырываясь.

«Пора», – сказал себе Дэйгис, после того как прошептал «прощай» своей избраннице. Его затопила такая печаль, что он запрокинул голову и взвыл от всей души.

Затем, впервые с той самой ночи, когда темные заявили на него свои права, он снял защиту и перестал сопротивляться тринадцати.

Он открылся им. Позвал их. Принял.

Они откликнулись незамедлительно. Его наполнили сила, знания и безумие. На него нахлынули обрывки воспоминаний тринадцати разных жизней: двенадцати невероятно могущественных мужчин и одной женщины, которые так любили жизнь, что захотели стать бессмертными. Но несравнимо сильнее отдельных переживаний была их общая ярость и ненависть к их тюремщикам. Безумное желание увидеть, как Туата де погибнут, даже если ради этого придется уничтожить все измерения.

Когда они хлынули в него, Дэйгис бесцеремонно ворвался в разум Саймона. Ему все еще хотелось узнать ответ, хотя теперь он не принес бы ему никакой пользы. Дэйгис хотел знать, как бы все сложилось, если бы он не повел себя так опрометчиво.

Полученный ответ его рассмешил. Ирония заключалась в том, что он пришел сюда полный надежд, но даже если бы Хло была сейчас в безопасности, это ничего бы не изменило. Потому что выбор у него был всегда.

Саймон действительно знал, как можно вернуть тринадцать в их тюрьму.

Дэйгис должен был умереть.

* * *

Хло пыталась вырваться из рук своих мучителей, борясь со слезами. Она повела себя как идиотка, выбежав из замка, но какого черта Дэйгис решил действовать один?! Откуда ей было знать, что на нее набросятся, как только она выйдет наружу? У нее даже не было возможности закричать и сообщить Драстену и Гвен о том, что ее похитили.

Девушка отчаянно грызла кляп, но ничего не могла с ним сделать. Ей не удавалось даже пискнуть. «Ох, Дэйгис», – беспомощно подумала она, глядя на него. Он встретился с ней взглядом, и его губы зашевелились. Но Хло не разобрала слов.

Затем он неожиданно испустил полный агонии крик и с такой силой ударился затылком о колонну, что Хло перестала дышать, захлебнувшись беззвучным криком. Его шея выгнулась, а все тело напряглось, словно вздернутое на дыбе.

Мужчина, которого звали Саймон, вскрикнул и упал на пол, схватившись за голову.

Дэйгис рассмеялся, и от его смеха у Хло застыла кровь в жилах. Он никогда, никогда не смог бы издать такие зловещие звуки. Дрожа всем телом, она видела, как он медленно опустил голову. Затем посмотрела в его глаза и чуть не подавилась кляпом.

Они были практически черными.

Их окружала только тонкая белая, почти незаметная каемка. Хло перестала вырываться и замерла от ужаса.

Ледяной ветер ринулся в комнату, сметая книги с полок, переворачивая столы и стулья, поднимая бумагу и пергамент в воздух.

Неожиданно державшие ее мужчины исчезли. Нож, приставленный к ее шее, отлетел, и Хло сразу потеряла его из виду среди летающих обломков. Веревки у нее на щиколотках и запястьях лопнули, а кляп резко вырвали изо рта.

Словно издалека до нее донесся голос Дэйгиса – но это был не совсем его голос. В нем звучали десятки голосов, накладываясь друг на друга. Он приказал ей закрыть глаза и сказал, что она не будет ничего видеть и слышать, пока он не позволит. Хло поняла, что он с ней что-то сделал, использовал магию, потому что неожиданно она ослепла и оглохла. Напуганная потерей слуха и зрения, она упала на пол и затихла.

Это продолжалось целую вечность. Хло не чувствовала ничего, кроме леденящей ласки этого яростного темного ветра.

Хло скорчилась на полу, отказываясь представлять, что сейчас происходит. Отказываясь верить в то, что видела, прежде чем начался ад. Она знала Дэйгиса, и он бы никогда этого не сделал. Даже ради нее. Он был слишком благородным. Он бы никогда не пожертвовал судьбой мира ради ее спасения.

Почему же тогда все указывало на то, что он стал Драгаром?

26

Когда к Хло вернулся слух, ее окружала тишина. Но в отличие от пережитого ею полного безмолвия эта тишина не была абсолютной. Она состояла из множества еле уловимых звуков – слабого гудения ламп дневного света, тихого шума воздуха, выходящего из приборов, которые установили, чтобы уберечь древние тексты. Никогда раньше она так не радовалась простым, успокаивающим звукам. Лишиться возможности видеть и слышать было ужасно.

  116