68 
«Неужели, черт возьми, так плохо быть таким, как я? – проревел он. – Неужели я так отвратителен – ведь у меня же нет души, Морганна? Разве я не был добрым с тобой? Что из того, о чем ты мечтала, я не дал тебе? Что я сделал не так?»
– Адам, я не могу понять одну вещь. Почему Дэррок не убил нас? – внезапно спросила Габби, прерывая его мрачные раздумья. – У него было преимущество благодаря эффекту неожиданности. Ведь он мог бы выстрелить тебе в спину, ударить по голове или еще что-нибудь сделать.
Адам моргнул, потерев глаза руками. Господи, эти воспоминания всплыли в его голове ни с того ни с сего и обрушились так внезапно, что на какое-то время он забыл, где находится. Только что он находился там, с Морганной, ненавидя ее за то, что она умерла. Ненавидя за то, что все это время она смотрела на него свысока, поскольку у него не было того, что ей полагалось от рождения.
Ненавидя всех людей с их лицемерными душами, всех смертных как одинаково подлых созданий. И наконец вспомнив, что он все-таки был полубогом – так катись они к черту! – долгое время бродил по горам как сама Смерть.
Адам стиснул зубы и проклял призрачные голоса давно ушедших времен из темных закоулков своей памяти, куда он добровольно никогда не заглядывал. Это было его тайное пристанище, место забвения. Слой за слоем складывались в эту темницу его воспоминания и оставались там, простираясь в прошлое на тысячи лет. Погрузиться в нее – это все равно, что обречь себя на безумие. И еще одной ложью Цирцену было то, что, если Туата-Де узнает слишком многое за слишком короткое время, он сойдет с ума; но это утверждение оказалось невероятно близко к правде: к безумию вели не знания, а неумение вовремя забыть.
– Ты не знаешь Дэррока, ka-lyrra, – ответил Адам. – Он любит поиграть со своей жертвой, прежде чем убить ее. Он не стал бы рисковать, пока я держал тебя, потому что, если бы я сразу же не потерял сознание или не умер, я мог бы переместить нас в безопасное место. На этот раз он решил не скрывать своих Охотников и себя от моего взора с помощью feth flada, потому что хотел, чтобы я его видел и слышал. Он пытался спровоцировать меня, чтобы я к нему повернулся, и тогда бы он разъединил нас. Готов поспорить, что после того, что он видел, до тебя он хочет добраться не меньше, чем до меня.
– Зачем?
Адам посмотрел на Габби. Она подняла волосы наверх с помощью одной из заколок, которые так любила, а из-под нее вверх выпустила маленький забавный хвостик, весело болтавшийся из стороны в сторону по мере того, как они подскакивали и раскачивались на неровной дороге. На Габби был мягкий замшевый пиджак, отделанный овчиной, поднятый воротник которого окаймлял ее стройную шею. Предвечернее солнце пламенным шаром опускалось за горизонт, освещая ее изящный профиль, в то время как она покусывала нижнюю губу.
И ее внешность казалась Адаму самым живописным видом во всей Шотландии, гораздо более прекрасным, чем поросшие цветами горные равнины и сверкающие реки. Она была забавна, упряма, сексуальна, умна и полна человеческой страсти, иона дала ему что-то, чего он не мог объяснить. Целуя Габриель тогда в номере, сжимая в своих объятиях ее чувственное, цветущее тело, Адам понял, что приблизился к тому, чтобы ощутить небесную благодать настолько близко, насколько могло приблизиться к небу бездушное существо. Габби ответила ему горячей страстью, которую он почувствовал в ней в тот самый миг, когда впервые ее увидел, и которая постепенно усиливалась, переходя в оргазм. Адам мог бы легко довести до него Габби и после того, как их прервали, мог бы сжалиться над ней и принести ее телу долгожданное освобождение, когда они перемещались или даже позже, в поезде или в самолете.
Но он не собирался отпускать ее так легко. Он наслаждался тем, что ее терзает болезненная мысль о его осведомленности. Какое мучение ей это доставляет! Так же, как ему доставляло мучение постоянное, болезненное ощущение ее присутствия. Они будут страдать вместе. Когда он наконец подарит ей первый оргазм, за ним последует еще десяток. Когда его член будет погружен в нее, глубоко, до самого основания, он обожжет ее своим собственным оргазмом.
В его человеческое тело будто вселилось нечто, как то было с МакКелтаром; Адам смотрел на Габби, и внутри него все рычало: «Мое!» И уже не существовало пути назад ни для кого из них. Если она этого еще не поняла, то скоро поймет.
– Чтобы насолить мне. Дэррок извращенный ублюдок. Он любит отбирать у меня все. Особенно смертных женщин. Мне пришлось очень сильно постараться, чтобы он не узнал о Морганне. Но теперь ему известно о тебе и он не намерен останавливаться на достигнутом.
68 
