Последние отзывы

  41  

На нем были шорты цвета хаки, сандалии, темные очки.

– Я подумала, что могу поплавать, – хрипло ответила она.

– Я тоже. Ждал только тебя.

– А если бы я не пришла?

Он пожал плечами, и Элли старалась не смотреть, как играют мышцы под его загорелой кожей.

– Тогда бы я нашел тебя.

Он уже расстелил полотенце на берегу, и Элли положила свое рядом, чувствуя, как внутри нарастает напряжение.

– Не надо бояться, – нежно сказал он.

– Я не понимаю, что происходит. Почему ты это делаешь, помня, что я тебе рассказала?

– Ты сказала мне кое-что, но явно не все.

– Все, что можно было. – Элли закусила губу.

Чувствуя непонятную уверенность, она сняла шорты и рубашку и поймала одобрение в его взгляде.

Лука взял ее за руку и пошел к воде, в которую они оба влетели со смехом и брызгами.

Элли задохнулась от холода воды, но Лука держал ее, уводя вперед.

Когда его загорелое тело рассекло волны, она нырнула за ним, чувствуя, как холод перерастает в радость.

Она не плавала несколько месяцев, и вся грусть и неуверенность прошедших недель уходили от нее, оставляя ее бодрой и сильной.

Начав уставать, Элли повернула назад, где Лука уже ждал ее.

– Ты очень хорошо плаваешь. Где ты училась?

– Здесь. Отец научил меня, когда мы приезжали к бабушке.

– Ты часто гостила здесь?

– При каждой возможности. Нам все так нравилось! Другая дочь бабушки Виктории, моя тетя, и ее семья были не в таком восторге.

– Жаль, что ты приезжаешь сюда одна.

Элли поплыла к берегу.

– Я очень счастлива одна.

– Такая жизнерадостная женщина не может предпочитать одиночество.

Выйдя из воды, Элли быстро пошла по берегу, слыша, как за ней идет Лука. В конце пляжа был душ. Войдя в кабину, она потянулась к крану, но ее руку накрыла его рука, и Лука притянул ее к себе.

– Нет, пожалуйста, ты не должен! Это неправильно…

– Ты опять напоминаешь мне о своем замужестве, Хелен? О том, что ты принадлежишь другому мужчине? Хочешь, чтобы вместо меня здесь стоял он, твой муж?

Ее «нет» теперь означало подтверждение, а не отрицание. Лука включил воду, стоя под водой вместе с ней. Она чувствовала запах соли на его коже. Слышала стук его сердца.

Элли прижалась к нему, ее ноги дрожали.

Когда поток воды прекратился, он приподнял ее подбородок и сказал:

– Я повторю еще раз: тебе нечего бояться. Я обещаю.

И отпустил ее.

Дойдя до своих вещей, Элли достала из сумки крем. Опершись на локоть, Лука пристально наблюдал, как она не спеша намазывает стройные ноги, руки, живот и, аккуратно спустив лямки, – плечи и ямку между грудей.

– Почему ты смотришь на меня? – затаив дыхание, спросила она.

– Ты знаешь почему. – Улыбаясь, он взял у нее крем. – Поэтому нет смысла играть. Позволь мне намазать твою спину.

Она перевернулась на живот, спрятав лицо в полотенце. Тело словно окаменело, а руки сжались в кулаки.

Лука начал с ее плеч. Прикосновение его было нежным, как она и надеялась, а может, боялась. Пока он втирал крем в ее разгоряченную кожу, Элли понемногу расслаблялась, ее пальцы разжимались.

Его руки опускались ниже, и Элли инстинктивно дернулась, когда он расстегнул верхнюю часть купальника:

– Нет, пожалуйста.

– Ты хочешь, чтобы на спине осталась белая полоса? – мягко спросил он и продолжил втирать крем.

Ответа на этот вопрос не было. Его прикосновения лишали ее дыхания, так что Элли не смогла бы сказать и слова. Она закрыла глаза и отдалась ощущениям.

Он неторопливо намазал ей спину и остановился в дюйме от линии, где начинались плавки.

– Теперь ты не обгоришь.

Но она уже горела. Каждая клеточка, косточка, капля крови в ее изголодавшемся теле ожила, давно подавляемый голод требовал насыщения, удовлетворения, которое раньше существовало только в ее воображении. Она так старалась жить без этого, стараясь терпеть те короткие несчастливые встречи на брачном ложе. Потом терпеть стало невозможно, и ее сердце чуть не разбилось…

– Спасибо, – изменившимся голосом пробормотала она.

– Не стоит, – ответил Лука, и она ощутила легкое прикосновение губ на шее, а потом он растянулся на своем полотенце.

Она притворилась, будто дремлет, закрыла глаза и дышала спокойно, но ее тело бодрствовало в сладкой агонии, которую вызвали в ней его прикосновения.

  41