Последние отзывы

  36  

На протяжении нескольких месяцев он сопротивлялся ее уговорам, прячась в тени папоротников и наблюдая за ней так же пристально, как и она за ним. Но однажды дождливым днем он вышел к ней и преклонил колени перед одеялом, на котором она сидела.

Он смотрел на нее с таким выражением лица, что она сразу же почувствовала себя красивой и защищенной. Иногда, даже спустя столько лет, несмотря на все его жестокое безразличие, она замечала на его лице то же выражение, но только тогда, когда он считал, что она его не видит. И это возрождало ее надежду, — хотя было бы лучше давно дать ей умереть! Она стала взрослой женщиной, отчаянно влюбленной в мужчину-мальчишку, который всегда оказывался рядом с ней, когда бы он ей ни понадобился, и постоянно приходил ей на помощь.

По правде говоря, он не всегда был добрым и ласковым, спасая ее. Однажды он привязал ее к высокой ветке дуба, а сам пошел в лес, чтобы отбить Саванну от своры диких собак, от которых он незадолго до этого спас саму Джиллиан. Крепко привязанная к дереву, переживающая за своего пса, она рыдала и пыталась высвободиться, но была не в состоянии ослабить путы. Он оставил ее в таком положении на несколько часов. Но, конечно же, он вернулся, это было так же несомненно, как и тот факт, что солнце всегда всходит и заходит, — он вернулся, укачивая на своих руках раненого — к счастью, не слишком опасно — пса.

Гримм отказался рассказывать ей о том, как ему удалось спасти щенка от неистовой своры, но Джиллиан и не очень сильно переживала по этому поводу. Но тогда она очень удивилась тому, как же ему самому удалось остаться без единой царапины, и только спустя годы к ней пришла уверенность в том, что никто не может победить Гримма. Гримм был ее героем, он мог сделать все что угодно.

Год спустя после того, как она встретила Гримма, в Кейтнесс на обучение прибыл Куин де Монкрейф. Он и Гримм сделались более близкими, чем родные братья, — они делили между собой весь тот мир приключений, из которого ее так болезненно исключили. Это было началом конца ее мечтаний.

Джиллиан вздохнула, когда замок скрыл Гримма из вида. Ее спина напряглась, как только она несколько мгновений спустя снова увидела его с Зеки. Она прищурилась, увидев, как ладошка Зеки доверчиво скользнула в руку Гримма. Она все еще помнила, как легко ее собственная детская рука скользила в сильной ладони Гримма. Он был из той породы мужчин, с которыми женщины и дети чувствуют себя в полной безопасности, хотя и по совершенно разным причинам.

Это действительно было его тайной. Как будто бы смерч разорвал пополам тот самый день, в который Гримм Родерик пришел в этот свет, на две разные части, и никакие расспросы, никакое внимательное наблюдение не помогали пролить свет на его темное прошлое. Он был очень чувствительным человеком, он мог с удивительной легкостью и простотой проникать в суть малейших нюансов разговора или происшествия. Когда она была ребенком, Гримм всегда точно знал, что она чувствует, он мог предугадать это еще до того, как она сама понимала, что же с ней происходит.

Приняв решение быть честной сама с собой, она вынуждена была признать, что единственная жестокость, в которой она могла его обвинить, — безразличие. Он никогда не совершил бы ничего плохого! Но та ночь, в которую он уехал, его твердый отказ остаться были причиной того, что ее сердце ожесточилось против него.

Джиллиан наблюдала, как он подбрасывает Зеки на руках. Черт побери, что же он собирается делать? Посадить его на лошадь? Зеки не сможет ездить верхом, он очень плохо видит. Она уже собралась окликнуть его, но вдруг остановилась. Что бы Гримм ни собирался сделать, он не из тех, кто совершает ошибки. Она взяла себя в руки и принялась наблюдать за ними. Зеки был в полном восторге — нечасто ей приходилось видеть его таким счастливым. Несколько детей и их родители собрались вокруг, чтобы посмотреть на то, что происходит. У Джиллиан захватило дух. Если замысел Гримма не увенчается успехом, то это будет для Зеки болезненным прилюдным унижением, настолько сильным, что ему на протяжении долгого времени будет очень больно вспоминать о нем.

Она видела, как Гримм наклонил свою темноволосую голову очень близко к коню, как будто хотел шепнуть на ухо быстрому серому скакуну что-то очень важное. На мгновение Джиллиан даже показалось, что жеребец кивнул головой в знак согласия. Когда Гримм посадил Зеки на спину коню, Джиллиан задержала дыхание. Сперва Зеки сидел в седле неподвижно, но затем постепенно расслабился, — Гримм потихоньку водил скакуна кругами по двору. «Ну, это все хорошо, — подумала Джиллиан, — но что же дальше делать Зеки?». Без сомнения, никто не будет вечно указывать ему дорогу. Какой смысл сажать ребенка на лошадь, если он все равно никогда не сможет управлять ею самостоятельно?

  36