Последние отзывы

  19  

– А о чем можно?

– Думай.

Я согревала камень. И лежала смирно, позволяя названой матери, приведшей меня в подземный мир, расчесывать волосы, заплетая их в две девичьи косы.

Она же не спешила, выглаживала пряди костяным гребнем, пела колыбельную.

О чем просить безумную Кеннике? О том, чтобы она и вправду связала нить моей жизни с нитью Янгхаара Каапо. Тогда, пусть и в гневе, он не тронет меня. Еще о том, чтобы гнев этот был недолгим, чтобы чудо случилось, чтобы мой муж простил меня… Чтобы он и вправду стал мужем. О семье, которая настоящая. О детях и доме. О том, чтобы жить в любви и согласии. Разве это много?

– Немного, – согласилась кормилица.

Неужели я говорила вслух? Или и вправду из синих глаз толстухи на меня смотрела безумная пряха? А если так, то… исполнит ли она просьбу?

– Всему свое время. – Моих губ коснулся палец. – Помолчи.

И я замолчала.

Мысли текли неторопливо, как наша река в середине лета.

Каков он, мой будущий муж?

Стар?

Не старше отца.

Похож ли на него? Или на моих братьев? Красив ли? Про Олли говорят, что он красавец. И еще про нашего конюха, которого отец в прошлом году самолично порол и шкуру едва не спустил. А потом велел жениться. У конюха были кудрявые волосы и гладкая борода, которую он салил, укладывая волос к волосу.

Борода, наверное, колется…

…и если Янгхаар курит, то, как у отца, пропахла дымом.

Не расчихаться бы…

И правду ли говорят, что его с ног до головы черный волчий волос покрывает? И если так, то от Янгара, наверное, псиной пахнет и волос жестким будет… Или нет?

Смешно! Об этом ли стоит печалиться? Но меня вдруг одолело любопытство. Я лежала, пытаясь представить себе того, кого все равно увижу через несколько часов. Но перед глазами вновь и вновь вставал Ерхо Ину. И плеть в его руке.

– Не бойся, дитя, – сказала кормилица. – Никогда и ничего не бойся.

Я не умею не бояться, но постараюсь.

Усилием воли отбросив ненужные мысли, я просто лежала, позволяя разрисовывать тело. Кормилица растирала и смешивала краски. На коже моей расцветали узоры, рассказывая историю моей жизни.

Прошлое.

Настоящее.

И немного будущего.

Вот только прочесть эти узоры могли лишь те, кто посвятил себя Кеннике. Пройдет немного времени, и краски сменят цвета, как меняется с годами человек. И попробуй угадай наперед, каким богам вручила судьбу безумная старуха.

Кто будет стоять за моими плечами в эту ночь?

– Вот и все, дитя. – Кормилица поднесла к моим губам чашу, где молоко смешалось с вином. – Выпей и ничего не бойся. Богиня защитит.

– Спасибо.

Вино было на травах, и последнее, что я запомнила, – как меня подхватывают на руки и несут, баюкая.

Куда?

Какая разница…

Глава 7

Осколки

Свадьба.

Пылают костры от края до края земли, расцветают целыми созвездиями. Гудят барабаны из оленьей кожи, восславляя щедрость жениха. Много гостей созвал Янгхаар Каапо. Еще в первый день лета разлетелись гонцы, понесли резные шкатулки из южного ароматного дерева, а в шкатулках – шелковые свитки.

Спешил Янгхаар всех известить: сдался упрямый Ерхо Ину, согласился отдать за безродного любимую дочь. И зовет он достойных аккаев разделить радость.

Откликнулись старые рода. И послали ответ, что в назначенный срок прибудут, дабы засвидетельствовать, что случилось небывалое.

Сам Вилхо Кольцедаритель послал жениху плащ, подбитый горностаем.

Великая честь.

В милости Черный Янгар. Силен он, как никогда прежде. И собственная слава кружит голову.

– Взгляни на них. – Янгар стоял у окна, запрокинув голову, и свежий ветер гладил смуглую кожу. – Все сбежались.

– Это меня и беспокоит, – миролюбиво заметил Кейсо. – Именно что все. И среди них у тебя нет друзей.

Он оторвал темную виноградину и, поглядев на просвет, в рот отправил. Перед Кейсо на полу лежали пять шелковых халатов, и каам уже третий час разглядывал их, пытаясь почувствовать, какой из пяти более соответствует настроению и случаю. Янгхаар не понимал этого. Он бы взял самый дорогой. Или самый яркий. А тратить время на раздумья…

И годы спустя его удивляли привычки друга.

– Вся золотая дюжина тебя ненавидит. – Каам протянул было руку к темно-синему, расшитому тележными колесами и вьюнком, но в последний миг передумал. – А ты открыл им двери собственного дома.

  19