106 
– Может быть, никто не ожидал, что мы поедем на восток, – и учти, что мы проехали через территорию апачей.
И кроме того, они искали одного мужчину, а не супружескую пару.
– Этуотер для нас просто благословение Ьожье.
– Да, – согласился Рейф. – Хоть я так не думал, сидя на земле со связанными за спиной руками под дулом его дробовика, нацеленного мне в живот. – Он отпустил Энни и отступил назад. Он не волновался, но чувствовал себя напряженным как сжатая пружина. Ему не хотелось встречаться с мистером Дэвисом – этой встречи он бы охотно избегал всю оставшуюся жизнь.
Дом мистера Дэвиса был скромным, как и его доходы. Различные влиятельные общественные и другие деятели все еще искали встречи с ним, и в этот скромный дом постоянно наведывались посетители. Но в тот вечер его единственными гостями были федеральный судебный исполнитель, высокий мужчина и довольно хрупкая женщина.
Мистер Дэвис внимательно вгляделся в лицо Рейфа, прежде чем Этуотер представил его, а затем протянул ему руку-
. – Ах, да, капитан Маккей. Как поживаете, сэр? Прошло несколько лет с тех пор, как я видел вас в последний раз, кажется, в начале 65-го.
Его феноменальная память не застала Рейфа врасплох. Он пожал руку бывшего президента.
– Хорошо, сэр. – Рейф представил Энни, которая тоже обменялась рукопожатием с мистером Дэвисом. Рука экс-президента была тонкой и сухой, и Энни задержала ее на секунду дольше, чем было необходимо. Удивительно прекрасные глаза мистера Дэвиса задумчиво посмотрели на их
соединенные руки.
Рейф прикрыл веки, почувствовав прилив абсурдной ревности. Неужели Энни своим прикосновением передала ему какую-то мысль? Выражение лица мистера Дэвиса заметно смягчилось.
– Судебный исполнитель Этуотер не назвал мне вашего имени, договариваясь о встрече. Присядьте, пожалуйста, прошу вас. Хотите что-нибудь выпить перед обедом?
– Нет, спасибо, – ответил Рейф. – Судебный исполнитель Этуотер не сказал вам, кто я, потому что мое имя могли услышать. Меня разыскивают по обвинению в убийстве, сэр, и причиной тому эти бумаги.
Энни наблюдала за тонким, аскетичным лицом экс-президента, пока Рейф рассказывал ему все, что произошло за последние четыре года. Это было самое умное лицо, которое она когда-либо видела, с высоким и широким лбом, отмеченное духовным благородством. Газеты северян заклеймили его как предателя нации, и, наверное, ей тоже следовало считать его предателем, но она понимала, почему его выбрали на роль главы правительства.. Сейчас в нем была какая-то болезненность, несомненно, вызванная двумя годами тюремного заключения, а в глубине этих прекрасных глаз таилась печаль.
Когда Рейф закончил, мистер Дэвис молча протянул свою тонкую руку. Рейф отдал ему документы. Он так же молча листал их несколько минут, потом откинулся в кресле и закрыл глаза. У него был совершенно измученный вид.
– Я думал, что они уничтожены, – произнес Дэвис через мгновение. – Лучше бы так и было: мистер Тилгмаи остался бы жив, а ваша жизнь не была бы загублена.
– Разоблачение причинило бы массу неудобств и Вандербильту тоже.
– Да, могу себе представить.
– Вандербильт сделал глупость, – сказал Рейф. – Он конечно предвидел, что эти документы можно использовать, чтобы вытянуть из него деньги.
– Я бы этого не сделал, – сказал мистер Дэвис. – Их нужно использовать, чтобы добиться для вас справедливости.
– Почему вы это сделали? – неожиданно спросил Рейф с неприкрытой горечью в голосе. – Почему вы взяли эти деньги, зная, что это бесполезно? Зачем было продолжать войну?
– Я спрашивал себя: прочли ли вы мои личные записи. – Мистер Дэвис вздохнул. – В мои обязанности, сэр, входило сохранить жизнь Конфедерации. Мысли, которые я записал в своих заметках, отражали мои самые глубокие опасения, и все же всегда оставалась возможность, что Северу надоест воевать и он потребует положить этому конец. До тех пор пока существовала Конфедерация, я ей служил. Не сложно было принять такое решение, однако я горько о нем сожалею. Если бы видеть будущее можно было столь же ясно, как прошлое, подумайте, каких трагедий удалось бы избежать.
Однако смотреть в прошлое – бесполезное занятие, оно приносит лишь сожаления.
– Мои отец и брат погибли в последний год войны, – сказал Рейф.
– Вот как. – Глаза мистера Дэвиса потемнели от грусти. – Ваш гнев имеет все основания. Я приношу вам извинения, сэр, и выражаю искренние соболезнования, хотя, уверен, они вам не нужны. Если я могу хоть как-то возместить вам потери, я это сделаю.
106 
