Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
110 
Конрад заглянул тогда Наоми в глаза и прогремел: «Одно твоё слово, koeri, и дело сделано».
— Ах, это так мило, — улыбнулась Мари.
— Я тоже так подумала.
Правда, спустя какое-то время. Сначала она лишь разинула рот… и едва сумела выдавить из себя «Ох… ты так беспокоишься обо мне, Конрад». Впрочем, Наоми понимала, что со стороны такого мужчины, как он, это было своеобразным знаком внимания. Поэтому, опомнившись, добавила: «Но давай пока забудем о могиле. Я хочу просто наслаждаться временем с тобой…»
— Ну а каков твой вампир в постели? — обронила Мари, поигрывая бровями.
— Очень даже, — Наоми вздохнула. Конрад был ненасытным, готовым заниматься любовью часами напролёт. Этот зрелый мужчина, застывший навеки в самом расцвете лет, жадно открывал для себя мир чувственных удовольствий, а Наоми вместе с ним познавала их заново. — Я никогда не была до этого с бессмертным. И это просто не идет ни в какое сравнение… Конрад был с ней то нежным, то совершенно диким, но при этом он никогда не делал ей больно. Наоми никогда не знала, какую из своих сторон он покажет ей в очередной раз, и ей это безумно нравилось. И чем более уверенно он начинал чувствовать себя в постели, тем больше инициативы проявлял. Эта его растущая уверенность в себе приводила Наоми в трепет, заставляя мурашки бежать вдоль позвоночника в сладком предвкушении грядущих услад. Потому что чем дальше у них заходило, тем лучше всё обещало стать.
Впрочем, едва погрузившись в мечты о грядущем, Наоми каждый раз вспоминала, что ей не так уж много отпущено, и спускалась с небес на землю.
— Я знала ведьму, которая переспала с вампиром, — заявила Мари, понизив голос. — Когда я её спросила, как это было, она сказала: «Когда ты с вампиром, забыть о том, что этот мужчина вампир, невозможно даже на секунду».
— C´est vrai [119] . Она права на все сто. Конрад когда-то рассказал мне, что у него развились инстинкты вампира, которые затмили его человеческие инстинкты. И я действительно это вижу в нём.
Всякий раз, когда его губы прикасались к ней, он крепко держал её, и Наоми чувствовала себя той самой наживкой, которой он её прозвал. Целуя, он притягивал её к себе за шею и заключал в ладони лицо, будто боялся, что стоит ему слегка ослабить хватку, и Наоми сбежит. А лаская языком её грудь, он каждый раз жадно сжимал её руками, и Наоми казалось, что она буквально может слышать его мысли: «Моя!»
Мари подалась вперёд:
— Он не порывался пить из тебя? Я слышала, некоторым женщинам нравится, когда их кусают.
— Думаю, ему бы этого хотелось, но он ни разу не пытался, — порой, когда они занимались сексом, Наоми чувствовала, что Конрад теряет самообладание, особенно в последнее время, когда он стал возвращаться таким измотанным после охоты на демона. Но она всегда отстранялась в такие моменты, и Конрад не настаивал. — Он боится мне навредить.
— Ему нельзя пить твою кровь. Это самый верный способ раскрыть твою тайну. Получив твои воспоминания, он узнает всё. Сама подумай… Ты никогда и никому не расскажешь, и я не скажу ни слова, и Никс тоже. Никто ничего не узнает, если только Конрад не выпьет твоей крови.
— Я знаю. Поверь мне, я знаю.
— Ладно. Ну, а что ты будешь делать, если он попросит тебя выйти за него или что-то в этом роде? Он же из семнадцатого века? Парни из тех времён очень зациклены на таких вещах. Уж поверь мне, я знаю, о чём говорю. Сама замужем за одним из таких.
— Я много думала об этом, и решила, что не могу давать ему каких-либо обещаний, пока моё будущее так туманно, — Наоми не хотела, чтобы Мари подумала, будто она жалуется на судьбу. Однако временами ей действительно было очень трудно врать Конраду… Наоми не знала, как смогла бы вынести свадебную церемонию. Пока смерть не разлучит нас… может быть, на следующей неделе.
— Он уже признался тебе в любви?
— Нет, и я очень рада этому, — Наоми знала, что его чувства так же глубоки, как и её, но она очень боялась момента, когда он скажет ей, что любит. — Каждый раз, когда я вижу, что он хочет серьёзно поговорить, я перевожу разговор на что-то легкомысленное.
— А что в этом такого страшного? Что случится, если он признается, что любит тебя?
— Я не выдержу и признаюсь ему в том же! И зная, что я на самом деле к нему испытываю, он никогда не поймёт, если я откажусь выйти за него.
— Да, тот ещё был бы разговорчик: «Я люблю тебя всем сердцем!» — «Тогда выходи за меня!» — «Не-е…»
110 
