очень нудно 
2 
Пускай.
Марте по вкусу розовые, щедро расшитые бисером и серебряной нитью, платья. Она вычитала, что розовый освежает цвет лица, а Марта, конечно, не старуха, но и не столь безразлична к своей внешности, как ее подруга… а ведь и вправду подруга, единственный человек, который знает Ульне едва ли не лучше самой Ульне.
И зачем она притворяется?
Ульне со вздохом отступила и спрятала озябшие руки в складках шали… откуда она взялась? Из сундука. В сундуках ее дома хранятся самые разные вещи. Вчера вот она нашла фарфоровую куклу с истершимся лицом. И медведя, набитого гречневой лузгой. В медвежьей шкуре моль проела дыру, и лузга высыпалась. Это обстоятельство привело Ульне в печаль, и она расплакалась, прямо там, в коридоре, который казался пустым. Но тот, кто притворялся сыном, услышал.
И вышел.
Присел рядом.
Забрал медведя, пообещав:
- Я починю его.
А Ульне хотела сказать, что не стоит. Кому нужны старые игрушки?
- Не плачь, - он опустился на колени и прижал ее холодные ладони к горячим своим щекам. - Не плачь, мама, пожалуйста.
Он сидел долго, пока слезы не закончились. А после поднялся и поднял ее.
- Я принесу тебе розы.
- Белые?
- Белые.
…букет стоял в ее комнате, и розы, лишенные воды, тихо таяли. Скоро жизнь из них уйдет, и тогда она осторожно, опасаясь пораниться о сухие шипы, снимет венчики цветов. Лепестки лягут на старый ковер, мешаясь со старыми, уже превратившимися в труху.
Иллюзию безумия следовало поддерживать.
И часть лепестков она бросит на туалетный столик. Быть может, поддавшись желанию, смахнет паутину, скользнет пальцами по пыльной поверхности и отвернется, чтобы не встречаться взглядом со своим отражением. Она сядет в кресло у погасшего камина - он пытался разжечь его, но Ульне боялась огня. Она будет смотреть в черное жерло, на закопченную решетку, на белый шлейф фаты, что спускался с каминной полки. На перчатки, словно бы забытые на туалетном столике.
На комплект из сапфиров и топазов…
…его принес тот, кто притворялся сыном Ульне. И встав на колени, сказал:
- Прости меня, пожалуйста.
А Ульне коснулась жестких ее волос…
- Ты не Освальд.
…он уже две недели как ушел из дому, забрав с собой не только комплект. Он сказал, что устал от нищеты и долга, который на него навесили. Что задыхается в этом доме и не собирается позволять старухам лишать себя радостей жизни…
…Тедди пообещал присмотреть.
…Тедди - хороший мальчик, но и он, пожалуй, не способен был остановить Освальда.
…дурная кровь.
И тот день Ульне провела внизу. И следующий тоже, и еще много дней, пока не появился Тедди и с ним тот, кто притворился ее сыном.
- Я не Освальд, - этот смотрел снизу вверх, и в светлых его глазах Ульне видела жалость. - Но я стану им. Я постараюсь.
Тогда еще Ульне могла бы выставить его.
…ушел бы…
…или убил бы?
Тедди держался за его спиной, скалясь, и Ульне подумалось, что единственный близкий ей человек, не считая Освальда, отвратительно улыбается. Сказать бы… ей не хотелось обижать Тедди, который и без того помогал часто.
Он же впервые обратился с просьбой.
- Присмотри за мальчиком, Ульне, - Тедди потянул за светлый локон, выпадая из обычного своего полусонного состояния, каковое, сколь знала Ульне, было лишь маской. - Мне кажется, вы понравитесь друг другу.
И все-таки… если бы Ульне отказала, что было бы?
Она не знала ответа. Ему был нужен ее дом и имя, последнего из рода Шеффолк. Белая гербовая роза. И родовое древо, ныне захиревшее.
Что ж… пусть предки проклянут Ульне, но она отступила. Ответила Тедди легким кивком и коснулась жестких волос чужака, заглянула в глаза и глядела долго… до сих пор не нагляделась.
- Здравствуй, сынок, - сказала она, убрав длинную прядь с его лба. - Я рада, что ты одумался…
- Спасибо… мама.
Он коснулся губами ее руки, осторожно, точно опасаясь раздавить хрупкую ее ладонь. И пальцы разглядывал долго. А еще дольше осматривался в доме…
…его не испугала нищета.
Ульне же видела родовое гнездо его глазами. Побуревший паркет. Гнилые гобелены, сквозь дыры в которых бесстыдно проступал камень стен. Гнилые лестницы. Истлевшие ковры. Камины, что не разжигались многие года… и потускневшая роскошь гербовых щитов.
И Марта, тогда худая, с запавшими темными глазами, шипела:
2 
