очень нудно 
8 
Хади поскреб отросшую бороду. Вот уже две недели они не брились и не мылись.
— Может, завтра, когда мы придем в Тегеран, я найду аптеку и куплю для нее снотворное. Ей бы надо поспать, отдохнуть.
Они остановились, чтобы сделать привал у стены полуразрушенной хижины-мазанки, давно заброшенной. Ниема сидела чуть поодаль в одиночестве, которое было скорее внутренним, чем внешним. Она не суетилась, не дергалась, сидела неподвижно, как каменное изваяние. Лучше бы она плакала, подумал Такер. Может, если бы она излила свое горе в слезах, то смогла бы уснуть. Но она не плакала; она в шоке и оправится от него не скоро. Время для слез еще не настало.
Он поразмыслил над предложением Хади, но ему не очень-то хотелось накачивать ее снотворным только ради того, чтобы она отдохнула и смогла двигаться быстрее. И все же…
— Посмотрим, — промолвил он.
Время, отпущенное на привал, истекло. Такер поднялся, что явилось сигналом для остальных. Ниема тоже встала, и Хади поспешил к ней, чтобы помочь ей перелезть через обломки необожженных глиняных кирпичей. Она не нуждалась в его помощи, но Хади суетился вокруг нее, как заботливая наседка.
Он наступил на валявшуюся под ногами доску, и ее свободный конец вскинулся вверх, из-за чего лежавшие на нем обломки кирпичей рассыпались как раз в тот момент, когда Ниема собиралась по ним пройти. Она потеряла равновесие, споткнулась и повалилась на правый бок. Она не вскрикнула — сказалась выработанная тренировками привычка не поднимать шума по пустякам. Хади негромко выругался и, бормоча извинения, помог ей подняться.
— Черт, вот глупо вышло! Ты не ушиблась? Ниема покачала головой, отряхивая одежду. Коснувшись плеча, она немного поморщилась, что не ускользнуло от бдительного внимания Такера.
— Вам больно? — Он бросился к ней и вывел ее из-под стены хижины.
— Вывихнула плечо? — нахмурясь, участливо спросил Хади.
— Нет, — ответила она с легким недоумением в голосе и повернула голову, рассматривая плечо. Такер увидел, что рубашка у нее на плече порвана и набухла от крови.
— Наверное, вы упали на что-то острое, — сказал он, решив, что она порезалась об острый обломок кирпича, но тут заметил, что из доски торчит ржавый гвоздь. — Это гвоздь. Хорошо еще, что у вас прививка от столбняка. — Он проворно расстегнул ее рубашку. Лифчик она не надела, и поэтому ему было достаточно расстегнуть несколько верхних пуговиц, чтобы стянуть рубашку с поврежденного плеча.
Колотая рана побагровела и вспухла, из нес медленно сочилась кровь. Гвоздь вошел в плечо рядом с лопаткой, не задев кость. Такер надавил на рану, чтобы кровь потекла сильнее. Хади уже раскрыл походную аптечку и вытащил оттуда несколько марлевых тампонов, которыми принялся промокать рану.
Ниема стояла неподвижно, предоставив мужчинам хлопотать над ее раной, которая, по мнению Такера, была вовсе не так опасна, как можно было бы предположить по их озабоченным лицам. Любая рана или ушиб являются причиной задержки, которая в их положении может оказаться опасной, поскольку они еще не выбрались за пределы Ирана. Поэтому их тревога вполне оправдана. Но самое главное, и Такеру пришлось это признать, был мужской инстинкт, побуждающий защищать и оберегать слабую женщину. И дело не только в том, что Ниема единственная женщина в их группе, но она совсем недавно понесла тяжелую утрату и к тому же поранилась. Вдобавок ко всему она очаровательная молодая женщина, которая быстро завоевала симпатии всей команды своей выдержкой и профессионализмом. Потому они так рьяно бросаются на ее защиту.
Умом он все это понимал. И еще твердо знал, что сам он готов свернуть горы, только чтобы облегчить тяжесть, свалившуюся ей на плечи. Он обещал Далласу, что позаботится о ней, и выполнит это обещание любой ценой.
Под лучами солнца ее плечо отливало перламутром. Хотя волосы и глаза у нее черные, кожа — белоснежная. Накладывая мазь с антибиотиком на рану, Такер невольно любовался изящным изгибом ее шеи и прекрасной фигурой. Несмотря на грубую одежду, отсутствие косметики, нечесаные волосы, несмотря на то что всем им давным-давно пора принять ванну, она умудрялась выглядеть элегантно и женственно, и Такер все время удивлялся, как такая хрупкая внешность может сочетаться с упрямством и жесткостью.
— Таких, как она, хочется водрузить на пьедестал и смахивать пылинки, — говорил Даллас еще до того, как Такер впервые увидел Ниему, когда собирал команду. — Но если ты попытаешься это сделать, то она даст тебе в зубы. — Он произнес это с особой гордостью собственника, поскольку она принадлежала ему, и Такер покачал головой в немом изумлении: и как это Даллас Бердок мог так влюбиться!
8 
